Везде, куда бы Мандела ни направился, к нему относились восторженно. Когда он посетил Джона Мейджора на Даунинг-стрит, весь персонал резиденции выстроился в очередь и аплодировал ему. Мейджор был тронут не меньше своего гостя.

– Господин президент, – сказал он ему, – я хочу, чтобы вы знали, что все мои сотрудники захотели выразить свое восхищение подобным образом впервые за шесть лет.

Самым забавным проявлением восхищения стало отношение яростно соперничающих между собой британских ученых. Столько университетов желали присвоить Манделе почетную степень, что он мог бы провести все лето, облачаясь в различные мантии и глядя, как его имя появляется на доске почетных выпускников в кампусах по всей Британии. Однако времени было мало, и он чувствовал, что не сможет принять только одно приглашение, не оскорбив отказом остальных приглашавших. Принц Филипп, почетный ректор Кембриджского университета, предложил решение: совместная инвеститура в саду Букингемского дворца. Таким образом, сами учебные заведения пришли к Манделе, а не он к ним. И даже тогда не обошлось без неприятностей, как записал в своих мемуарах Сонни Рэмфэл, бывший тогда ректором Уорикского университета. Оксфордский университет, ректором которого был лорд Дженкинс из Хиллхеда, передал баснословно напыщенное послание Личному секретарю Королевы, в котором объяснялось, что Оксфорд не может присуждать кому-либо почетную степень за пределами университета. Поэтому президенту Манделе предлагалось прибыть в Оксфорд. Королева в ответ дала понять, что это, конечно же, проблема Оксфорда, а не ее, и все с пониманием воспримут, если Оксфорд решит воздержаться от приезда. В этот момент охваченные паникой сотрудники Роя Дженкинса неожиданно откопали причину, по которой он все-таки мог наградить почетной степенью человека вне университета. Затем возник досадный вопрос о порядке выступления университетов. Было решено, что каждому из университетов – начиная с самых древних со дня основания – предоставят пять минут на проведение церемонии. Таким образом, лорд Дженкинс из Оксфорда имел честь возглавить вереницу учебных учреждений и удовольствие стать первым сановником, попытавшимся вслух произнести второе имя Манделы – Ролихлахла.

Другим разрывом традиции стал отказ от ответного государственного банкета, который Манделе надлежало дать в честь Королевы. Мандела поинтересовался, нельзя ли ему вместо банкета устроить для Королевы ланч и вечерний концерт. Обрадованная тем, что ей не придется искать еще одну тиару, не имеющую отношения к Южной Африке, Королева прибыла к Манделе, а он подал гостям южноафриканский пирог из морских гребешков со спаржей, запеканку «боботи»[288] из куриной грудки, бобы с соусом из маисовой муки, а также фрукты с мороженым. Позже главы двух государств посетили прошедший с аншлагом вечер южноафриканской музыки в Королевском Альберт-холле, или, как называл его Мандела, «огромном круглом здании».