На концерте, где выступали Фил Коллинз, Хью Масекела и Куинси Джонс, государственному гостю захотелось потанцевать. По словам Салли Беделл Смит, он незаметно обратился за советом к сэру Робину Ренвику. Допустимо ли подобное в королевской ложе?

– Не беспокойтесь, – ответил Ренвик, – танцуйте.

Поэтому, когда хор Ladysmith Black Mambazo, выступавший на церемонии вручения Нобелевской премии, начал петь, Мандела встал и начал хлопать в такт. Другие члены королевской семьи быстро последовали его примеру, и, наконец, к ним присоединилась и сама Королева. Никто не помнил, бывало ли такое раньше, что монарх хлопал в такт выступлению на публике, тем более во время государственного визита. Однако это была неделя, когда свод строгих правил отправился в корзину для бумаг во Дворце. Отсюда и запомнившийся момент в отеле Dorchester ранее в тот же день. Отказавшись от правила, предписывавшего не произносить речей на ответных банкетах, Мандела решил, что стоит все-таки сказать что-нибудь, и во время ланча встал и произнес речь, отдавая дань уважения «это милостивой леди». Королева, которая обычно не любит незапланированные речи так же, как не любит морепродукты и кошек, с удовольствием нарушила свое же правило. Не имея при себе никаких подготовительных записок, она поднялась и в ответной речи похвалила «этого замечательного человека».

Мандела завершил свой визит двумя встречами, которые едва ли могли быть более разными. На Трафальгарской площади он появился на балконе Дома Южной Африки, как на сцене, с которой обычно чествовали по возвращении домой завоевавшую кубок футбольную команду.

– Я хотел бы спрятать всех вас к себе в карман и вернуться с вами в Южную Африку, – сказал он собравшимся.

Однако перед этим у него состоялась в Букингемском дворце встреча за закрытыми дверями с особой, которая, как и он сам, была удостоена ордена Заслуг – с Маргарет Тэтчер. Ни один из них не раскрыл содержание этой встречи, хотя, когда его спрашивали позже, Мандела ответил:

– Прошлое должно оставаться в прошлом.

Для обоих глав государств это была упоительная неделя. Хотя на Манделу обычно можно было положиться в том, что он всегда умел сказать что-нибудь приятное даже о самом скучном мероприятии, перед своим отъездом он говорил от чистого сердца и заверил журналистов, что прием, оказанный ему в «одном из угодий демократии», превзошел «все его самые смелые ожидания». Для Королевы его приезд стал еще одним невероятным событием – незабываемым светлым пятном в самое мрачное десятилетие ее правления.