Хвастаются разнообразными способами: и воображаемым стоицизмом в отношении воображаемых же побоев, и воображаемой близостью с людьми, считающимися почему-либо влиятельными, и всевозможными искусствами, не исключая и кулинарного. Так, например, недавно, почти на днях, одна сартянка хвасталась при нас тем, что может сварить три разных кушанья, не снимая котла с очага и моя его после приготовления каждого кушанья тут же, на очаге, при помощи половника.

Хвастаются и нарядами, и благосостоянием, и положением, занимаемым мужьями, и проч. Словом, в этом отношении никто не может упрекнуть сартянку в том, что ей далеко до других женщин. Лета свои сартянка скрывает, так же как и последние, очень тщательно. Часто случается, что через пять-шесть лет после выхода ее замуж в четырнадцатилетнем возрасте, ей оказывается шестнадцать, много – семнадцать лет.

Попрошайничество и вороватость очень развиты в низших, бедных классах туземного населения, причем вторая распространена гораздо более первой, ибо название попрошайки, гадай, считается зазорным, а уличить в воровстве не всегда легко. Попрошайничают лишь у людей состоятельных, а воруют более или менее безразлично. Следует, впрочем, заметить, что такое женское воровство по большей части мелкое и производится лишь на домах. На базаре вы очень часто можете видеть открытую лавку с разложенными товарами и без хозяина, отлучившегося куда-либо по делу. Из сартов никто ничего не тронет. Это привычка, оставшаяся от ханских времен, когда ворам и воровкам отрубали руку. Мелкие же воровства на дому, где воровать гораздо удобнее, очень нередки. Часто воруют даже и у тех, кто охотно дал бы украденное, если бы его попросили. Случаи этого рода происходили и с нами не один раз.

Так, несколько лет тому назад одна женщина, пользовавшаяся в течение долгого времени нашей помощью, приехала из кишлака, вероятно, за помощью же, но прежде чем обратиться с просьбой, она воспользовалась нашим отсутствием из комнаты и направилась к письменному столу, из которого незадолго перед тем при ней же вынимали деньги. Случайно один из нас помешал ей, не подав, впрочем, виду, что заметил ее намерение. Она ничуть не сконфузилась, отправилась на кухню, выждала, когда в ней никого не осталось, набрала в мешок разной провизии, но и тут была застигнута прислугой.

Когда мы жили в кишлаке, у нас очень часто пропадала мелкая посуда, сбруя, хлеб, лоскуты материй и пр.

Нигде, впрочем, воровство не развито между женщинами так, как у киргизов. Осенью, во время приготовления кошем (их валяют здесь женщины) в зажиточных киргизских семьях принято сзывать всех аульных баб и делать кошмы помочью. В этом случае два или три члена данной семьи находятся неотлучно при женщинах, наблюдая за целостью шерсти. Но и такое окарауливанье не всегда помогает; каждая проворная баба успевает запрятать в свои широкие сверху штаны несколько комков шерсти и унести ее в штанах же домой.