Через несколько времени благочестие опять надоело. Прежде всего перестали вздыхать и произносить восклицания. Затем муж стал отлынивать от мечети, а возвратившаяся беглянка завела себе любовника, в чем ей помогла другая жена, ее кундаши, которая с мужем жила в ладу и которой обстоятельство это, по весьма понятным причинам, было на руку. И этих-то людей называют фанатиками! Уж если имеется необходимость в чем-либо непременно обвинить их, так обвиняли бы в том, что все те явления, о которых обвинители знают главным образом понаслышке, суть результаты не приверженности к слову и догматам религии, а тьмы незнания, привычки жить так, как жили деды, неуменья считать даже и по пальцам и истекающей отсюда же привычки бояться всего нового, могущего расстроить дурное ли, хорошее ли, но имеющееся и не дать взамен его ничего путного.

Однако же мы уклонились несколько в сторону. Уклонились мы с того самого места, где сказали, что со времени упразднения палочной расправы кази-раиса, наблюдавшего за точным исполнением обрядов религии, в массу населения все более и более стал проникать религиозный индифферентизм.

У мусульман женщина не посещает мечети; моленья она совершает у себя на дому и всегда имеет много таких причин, пользуясь которыми смело может уклоняться от исполнения этого обряда. Так, например, грехом считается молиться в платье, или белье, обмоченном ребенком, а также во время менструации. Оттого ее отношения к религии с давних пор были очень шаткими. Наблюдать за нею всегда было гораздо труднее, чем за мужчиною, а потому с давних же пор вошло в обычай смотреть сквозь пальцы на то, что за исключением грамотных, в общем немногочисленных, намаз совершается одними лишь старухами, да и то далеко не всеми. По той же причине и омовения, совершение которых предписано религией перед молитвою, тоже, как и самые моления, совершаются мужчиною чаще, чем женщиной, причем нередко приходится видеть, как, второпях или не желая почему-либо снимать обуви для уставного омовения ног до щиколоток, последнее заменяется символическим обрызгиванием ичигов, или сапогов. Одна бедная сартянка рассуждала при нас таким образом: «Если бы, – говорит, – я была богатой, я бы ничего не делала, молилась бы Богу, сидела бы да прославляла имя Божие. Теперь мне молиться некогда: работы у меня много; да и что молиться, когда Бог ничего мне не дал!»

Надумав совершить намаз, женщина предварительно моет лицо, руки до локтя и ноги до щиколоток. (Чаще других совершаются намазы: утренний и предпоследний – намаз-ахшам). Затем она надвигает платок на лоб так, чтобы не было видно волос, и концы платка распускает спереди. (Мужчина молится в чалме, конец которой, около ½ аршина, спускается на левое плечо. Чалмы здесь преимущественно белые). Приведя платье в порядок, дабы предстать пред лицо Аллаха в приличном виде, молящаяся расстилает на полу, поверх кошем (или ковров), или чистый маленький коврик, или специально для этой цели имеющийся джай-намаз[432], коврик же из толстой бумажной материи светло-желтого цвета, или большой платок, или, наконец, халат и обращается лицом к кыбле (св. мечети) и вполголоса произносит молитвы, сопровождая их наклонениями туловища, земными поклонами, поворотами головы и другими символическими движениями.