Уходя из комнаты наблюсти за приготовлением палау или другого кушанья, вроде пельменей, хозяйка просит гостей не скучать, заняться едой и разговорами. Если дело происходит летом, то, вдосталь наговорившись, гостьи выходят на двор, идут осматривать постройки, отправляются в сад, если он имеется при доме, устраивают качель, до которой большие охотницы не только молодые женщины, но даже и достаточно пожившие, а не то забираются на крышу одной из построек, заглядывают на соседние дворы и смотрят, что там делается; увидев женщин, вступают с ними в разговоры, а наткнувшись на мужчин, изображают на своих лицах страх и смятение, кидаются назад с писком и восклицаниями вроде «вай-уляй» («ой, умру») или «вай джаным чикып китты» («ой, душенька выскочила») и чуть не кубарем летят вниз с крыши. Особенно интересными в такие моменты бывают старушки.

Поевши палау и вторично напившись чаю, гостьи расходятся, убедительно прося хозяйку не забывать и их, а остатки лакомств тщательно собираются и прячутся под замок, в маленький кованый сундучок.

В гости, особенно женщины, ходят всегда днем; религия советует и мусульманину, и мусульманке или возвращаться домой не позже последнего вечернего намаза-хуптан, или же, если это почему-либо не удастся, то ночевать там, где застанет ночь. Правило это соблюдается если и не всегда, то, по крайней мере, по возможности. На улицах сартовского города после намаза-хуптан вы никогда почти никого не встречаете. Исключение составляет лишь месяц поста, когда у большинства день обращается в ночь и наоборот.

Преимущественными способами передвижения туземной женщины являются: на близких расстояниях – хождение пешком, а на далеких – езда на арбе. Гораздо реже она ездит верхом на лошади. (Ездить на ишаках у женщин не принято.) В этом последнем случае она никогда не отправляется одна. В седло садится муж, сын-подросток или кто-либо из других родственников, а она усаживается позади него, на крупе лошади, поверх сложенного одеяла или другой подстилки. В одиночку верхом на лошади (на мужском седле) ездят обыкновенно одни лишь киргизки и цыганки.

Раньше мы упоминали уже о тех условиях, при которых женщина появляется на базаре; вместе с тем сказано было также и о том, что как религия, так равно и приличие требуют, чтобы женщина, выходя на улицу, не только закрывала бы свое лицо, но еще заботилась бы и о том, чтобы из-под чимбета и паранджи не было б видно ее всегда почти ярких нарядов. Это последнее правило соблюдается далеко не всегда. Замечая, что поблизости нет мужчин, женщина отбрасывает на голову чимбет, открывает лицо и часто на поворотах улицы не всегда успевает вновь закрыть его, встретившись с мужчиной. При встрече на людных улицах знакомые женщины, узнавшие друг друга по одежде или по голосу, подходят друг к другу совсем близко, становятся лицом к лицу, слегка приподнимают чимбет и, поболтав немного, расходятся. Обниматься при встречах на улицах, так же как это делается при встречах на дому, не принято. (Давно не встречавшиеся мужчины обнимаются и на улицах; иногда для этого и не слезают даже с лошадей.)