Такие соотношения между народом и русской администрацией в значительной мере поддерживались еще и тем, что большая часть наших уездных начальников того времени старались окружать себя возможно большей помпой; так, например, поездки по вверенным им районам они совершали в сопровождении громадной и совершенно ненужной свиты. Такое направление поощрялось высшей местной властью, воображавшей и утверждавшей, зачастуо с весьма небескорыстными целями (в смысле получения сумм на так называемую представительность), что престиж русской власти в крае может держаться только на внешнем блеске, на помпе, что, как увидим ниже, было заблуждением и дало много отрицательных результатов.

Таких заблуждений и ошибок, в особенности на первое время, было много, а являлись они прежде всего в результате взаимного непонимания русских и сартов, ибо мы не знали их, а они не знали нас; мы, вследствие нашей обычной инертности и малой культурности, долгое время не хотели отнестись к туземному миру как к интересному объекту изучения и пытались в своих канцеляриях решить административное уравнение с тысячью неизвестных; сарты, за исключением туземной администрации и той части торговцев, которая непрестанно соприкасалась с нами, сторонились нас и тоже мало интересовались нами, так как долгое время жили надеждой на то, что мы, подобно прежним местным завоевателям, натешившись своими военными успехами, рано или поздно уйдем восвояси.

Мы не знали туземного языка и не хотели ему учиться, довольствуясь услугами никуда негодных, невежественных и вороватых переводчиков, по большей части татар и оренбургских или сибирских киргизов, не знакомых с местными наречиями, в значительной мере разнящимися от языков татарского и киргизского.

Невежественность этих посредников, тоже не находивших нужным знакомиться с местными наречиями, была такова, что волостные управители и казии, получая бумаги, написанные этими переводчиками, весьма часто не были в состоянии понять что-либо из написанного, причем было несколько случаев, когда наш (русский) суд впадал в грубые ошибки, осуждая безусловно невинных людей благодаря только невежеству тех толмачей, услугами которых приходилось пользоваться.

Вместе с тем вследствие нашего поголовного незнания туземных наречий никакого контроля над переводчиками не было и не могло быть. Переводчик излагал дело так, как ему нравилось или требовалось, и народ вскоре же убедился в том, что тыльмач всесилен, ибо во многих случаях решение того или другого дела зависит от того, что и как скажет этот тыльмач. Давно привыкший к продажности ханской администрации, туземец в самом непродолжительном времени убедился в неменьшей продажности и переводчиков, состоявших при наших должностных лицах и учреждениях, и стал их подкупать. Многие переводчики, часто не гнушавшиеся исполнением очень некрасивых поручений своих патронов, а потому сумевшие занять положение нужных людей, сумели составить себе целые состояния.