«Стремление авторов к примирению» с элементами старого общества Кропоткин видел также в отступлении от коммунистического принципа организации хозяйственной жизни: от каждого по способностям, каждому по потребностям в пределах производственных возможностей. Так, Пато и Пуже «предлагают сочетание коммунизма для всех предметов первой необходимости с книжкой "трудовых чеков", выдаваемой каждому члену общества для приобретения предметов роскоши» (сохранение после революции системы зарплаты, выдаваемой в рабочих чеках, отстаивали и тогдашние марксисты). Такой же непоследовательностью Кропоткин считает идею «экспроприировать крупные поместья и эксплуатировать их синдикатами», но при этом «сохранить и мелкие и средние земельные хозяйства, которые будут по-прежнему обрабатываться их теперешними хозяевами»[1125].

В предвоенные годы синдикалистское движение появилось в британских профсоюзах. Мощные всеобщие стачки угольщиков и транспортников перед Первой мировой войной внушали Кропоткину оптимизм. В 1913 году в Лондоне прошла международная конференция синдикалистских профсоюзов, на которой было принято решение о создании их объединения. Сам Кропоткин на ней не присутствовал, зато важная организационная работа выпала на долю его соратника Александра Моисеевича Шапиро (1882–1946).

* * *

Петр Алексеевич был убежден, что анархистам следует участвовать не только в рабочем, но и в других общественных движениях, стремясь вносить в них свою повестку дня, свои задачи и цели. В движениях за политические свободы, против национального гнета, в кооперативных движениях – повсюду он предлагал «выдвигать народные вопросы», иными словами, «ставить экономический вопрос» о борьбе с любой эксплуатацией человека человеком. «Везде мы можем сказать свое слово, внести свою идею, новую и плодотворную», – писал Кропоткин Марии Гольдсмит 11 мая 1897 года. Но в то же время он понимал, что далеко не во всех общественных движениях анархистам стоит принимать участие. Так, например, он заявлял, что в восстании, которое в тот момент поднялось на Крите против власти Османской империи, «делать нечего», поскольку «движение пошло государственное». Теоретик анархизма напоминал: «Для нас есть один предел: никогда мы не станем в ряды эксплуататоров, правящих и духовных наставников; и никогда мы не станем выбирать или назначать себе эксплуататоров, правителей, наставников… Никогда мы руки не приложим к созиданию какой бы то ни было пирамидальной организации – экономической, правительственной или учительски-религиозной (хотя бы даже революционной); никогда своими руками не будем создавать правления человека над человеком в области производства и распределения, политич[еской] организации, наставничества, револ[юционной] организации и т. п.»[1126].