Таким образом, надеялся Кропоткин, путем упорной, кропотливой работы анархистам удастся к моменту революции превратить анархистское меньшинство в большинство населения. И тогда социальный переворот пройдет по-анархически: население сплотится в вольные коммуны, возьмет в свои руки производство, распределение и все сферы жизни и начнет строить ее по-новому, на безвластнических, неиерархических и вольно-коммунистических началах свободной федерации и взаимопомощи. Ну а если – нет? А что, если к моменту революции анархистские идеи и представления еще не смогут распространиться до такой степени? Что, если революция пойдет не по-анархически?

Что ж, отвечал на это Кропоткин, мы не знаем и не можем знать этого заранее. «Уже сейчас мы можем утверждать, – писал он в декабре 1912 года в обращении к собранию парижских анархистов по случаю его семидесятилетия, – что в этом намечающемся пробуждении масс идея анархизма ярко засияет, – будет стремиться к своему практическому осуществлению в жизни, будет влиять на ход событий. Как далеко пойдет она? Мы не можем этого предвидеть. Революция доходит до пределов своего развития лишь после того, как она длилась несколько лет». Петр Алексеевич надеялся, что она уже не сможет ограничиться рамками государственного социализма: эта граница, верил он, «уже превзойдена». От «энергии, а особенно от творческой силы, которую анархисты, идя рука об руку с народом, сумеют развить в Революции для выработки новых коммунистических учреждений, – от этих двух элементов будет зависеть доведение революции до полного освобождения общества от двойной тирании, которая его угнетает: от тирании Капитала, главной опоры государства, – и от государства – этого отца современного капитализма, его главной опоры и его наиболее верного слуги…»[1127]

Но даже если революции суждено погибнуть, она подаст вдохновляющий пример на будущее. «Пора подумать о восстаниях, которые могли бы начать революцию», – писал он Жану Граву 12 января 1910 года. Да, «это не будет анархия – мы это знаем, – но мы сделаем многое для либертарного коммунизма и для пропаганды идеи анархии – лишь бы поражение не пришло через два или три месяца после начала»[1128]. Надо пользоваться возможностью – и дорогу осилит идущий!

Можно и не добиться всех целей. Но даже если «грядущая революция не будет анархистской»… Если не выдвигать максимум своих требований, не распространять как можно шире свои идеи и только их – тогда не удастся достичь ничего! Кропоткин откровенно писал, что как минимум широкого влияния анархистских идей можно будет добиться лишь таким путем. А как только идеи завоюют сознание масс, начнет меняться и реальность. Ведь анархистское движение является одной из равнодействующих исторического процесса, а раз так – его задача действовать максимально активно, открыто пропагандируя свои идеи. И безразлично, считают ли их реалистичными или, наоборот, утопичными окружающие. Эту мысль он высказывает в одном из писем Домеле Ньивенхёйсу: «Общество раздирают в разных направлениях различные силы. Но двигаться оно будет сообразно равнодействующей силе, которая не будет являться Анархией, но будет приближаться к ней тем больше, чем больше будут наши силы. Давайте будем тянуть сильнее, тянуть влево, и равнодействующая еще больше переместится в эту сторону. И потом посмотрите: революция приближается. Произойдет ли она через 5, 10, 20, 25 лет – не столь важно. Она произойдет. И надо, чтобы она пришла в каждую деревню, каждый город, каждую группу людей, большую или малую. Это необходимо. Если этого не будет, то не будет никакой революции»[1129].