Май 1968 года. На улицы Парижа выходят сотни тысяч людей. Это апогей всемирного молодежного бунта, который, казалось, вот-вот опрокинет опостылевший «поздний капитализм». Над головами демонстрантов – красные и черные флаги. Среди пестрого набора изображений революционеров разных времен, стран и направлений можно видеть и портреты Кропоткина. В соседней Германии харизматический лидер «новых левых» Руди Дучке, умерший позднее от последствий фашистского покушения, рекомендует студентам читать в том числе и труды Петра Алексеевича: ведь даже если допустить, что Маркс был прав в XIX веке, говоря о постепенном «отмирании» государства, теперь дело обстоит иначе, и этот чудовищный монстр должен быть сломан. В молодежных общежитиях Западной Германии – портреты и книги Кропоткина. Читают его и студенты титовской Югославии, занявшие в 1968 году один из белградских факультетов: они ищут у старого анархиста аргументы в борьбе с «красной буржуазией». И даже за «железным занавесом», в управляемом КПСС Советском Союзе, «новое левое» подполье 1970-х годов вдохновляется кропоткинской этикой…

1974 год. Урсула Ле Гуин, пожалуй, одна из самых талантливых современных писательниц-фантастов (или, лучше сказать, авторов утопий), пишет рассказ «За день до революции». Это продолжение ее романа об анархистской планете Анаррес – «Обделенные». «Анархизм в "чистом" виде, анархизм древних даосов и работ Шелли, Кропоткина, Гольдман и Гудмена, – утверждает она, – вообще самая идеалистическая и самая интересная из всех политических теорий»[1895].

1980-е годы. Время, когда человечество все больше начинает беспокоить перспектива экологической катастрофы. Североамериканский мыслитель Мюррей Букчин, один из основателей социальной экологии, доказывает необходимость радикальной перестройки общества – так, чтобы оно могло жить в гармонии с окружающей средой. В поисках рецептов экологической перестройки цивилизации он обращается к идеям, некогда высказанным Петром Кропоткиным…

История не была благосклонна к идейным наследникам Кропоткина. В СССР анархисты подверглись жестоким преследованиям. Одни вынуждены были покинуть страну, как Махно, Волин или Максимов. За другими захлопнулись двери тюрем и лагерей, многие погибли. Кто-то еще пытался вести нелегальную работу – вплоть до конца 1930-х или даже начала 1940-х годов. Некоторые старались «сохранить огонь»: Софья Григорьевна возглавила кропоткинский музей в Москве, который сталинские власти закрыли только в 1939 году. Затем наступила долгая и страшная тишина…