Несмотря на столь неблагоприятную обстановку, Чапек произнес краткую речь на английском языке в том смысле, что хотя славяне теперь стали американцами, но не порвали связи с родиной и рады видеть в своей среде единоплеменника, облеченного столь важной и благородной миссией. «Как американские граждане, – продолжал Чапек, – мы приветствуем ваше прибытие в усыновившее нас отечество и уверяем вас, что будем, как и до сего, наблюдать с глубоким вниманием и симпатией судьбу русского народа, который имеет общих с нами предков. Стремление к миру – благороднейшее наследие славян. Мы приветствуем вас, русских братьев, и желаем успеха». Витте ответил несколько благодарственных слов по-русски, пожал руки славянам и, передав мне блюдо с хлебом, поспешил под охраной полицейских к выходу, сопровождаемый криками «живио!» и свистом – способ, коим американцы выражают свое одобрение.

В гостинице «Сент-Реджис» (St. Regis), внушительное здание в 22 этажа, недалеко от главного парка Нью-Йорка (Central Park), для нас были взяты комнаты, к сожалению, в разных этажах. Помещение Витте в третьем этаже состояло из четырех больших комнат – так называемое сьют (suite). Обстановка роскошная, без обычной отельной банальности. Барон в седьмом этаже, я в пятом, плата, включая пищу, шесть долларов в день. Остальные наши товарищи расположились между пятым и восемнадцатым этажами. Нижние этажи почетнее, но вepхние приятнее, там больше воздуха и света и меньше шума. При каждой спальне ванная комната и большие чуланы для платья. Светло, чисто и комфортабельно. Таких гостиниц в Европе мне еще не приходилось видеть. В первом этаже огромная столовая, читальня, несколько гостиных, бар, телеграф, телефон, парикмахер. Четыре элеватора[165] поддерживают сообщение между этажами днем и ночью.

<…>

В день приезда все члены нашей миссии отправились на обед в Юнион Клаб (Union club), куда нас пригласил барон Розен. Меню оказалось полуфранцузским, лишь с некоторыми американскими отступлениями в виде устричного супа и ледяной воды, заменяющей вино, и все мы с удовольствием отдохнули от пароходной кухни и «Молткэ зал'а». После обеда поднялись на крышу, где устроен руф-гарден, т. е. сад. Там можно дышать прохладой, ибо духота в Нью-Йорке порядочная. Витте задумчиво курил, предаваясь размышлениям, которые Розен не решался нарушить. Все мы были уставшими и потому рано разошлись.

Я уже говорил, что в гостинице имелся телеграф. Директор французской телеграфной компании (Compagnie Française des câbles Tе́lе́graphiques) сообщил, что им сделано распоряжение о пересылке наших телеграмм по французским и датским кабелям – нужно лишь писать: Via French, таким образом мы избегали пользования английскими линиями.