Во время ужина Сталин предложил Черчиллю обмениваться информацией о военных изобретениях. Он говорил о последних достижениях советской артиллерии, информация о них могла помочь англичанам. В нужный момент Черчилль поблагодарил Сталина за то, что тот позволил передать сорок американских бомбардировщиков типа «Бостон», направлявшихся в Россию, командованию английских войск в Каире. Сталин как бы отмахнулся: «Это были американские самолеты, вот когда я вам дам русские самолеты, вы меня и поблагодарите». Черчилля волновала степень укрепленности перевалов на Кавказе, могут ли немцы пробиться сквозь них. Сталин сказал, что здесь находится примерно 25 дивизий и что перевалы, конечно, укреплены. Нужно удержаться примерно еще 2 месяца, после этого снега сделают горы непроходимыми. Черчиллю было важно то, что Сталин не выражал никакого сомнения в том, что Россия будет продолжать сражаться и в конечном счете союзники победят. Сталин еще раз заверил Черчилля в том, что Красная армия выстоит и немцы не выйдут к Каспийскому морю, им не удастся захватить нефтяные месторождения вокруг Баку и они ни в коем случае не выйдут к английской зоне влияния через Турцию и Иран. Развернув карту, он сказал: «Мы остановим их здесь, они не пересекут горы». Сталин намекнул премьеру, что у него есть план контрнаступления в больших масштабах, но попросил держать эту информацию в самом большом секрете.

Черчилль был благодарен своему новому переводчику майору Бирзу, лингвистические способности которого позволяли быстро вести беседу и использовать главное оружие Черчилля – живость его мышления, его способность импровизировать, его способность выдвигать нужные аргументы и действовать в соответствии с обстановкой. Возможно, в ударе был Кадоган, замещавший от Форин-оффиса Идена. Пытаясь спасти дух солидарности, этот аристократ провозгласил тост: “Смерть и проклятье немцам!” Это имело успех. Фотографии на память. Сталин провожает до автомобиля. На следующий день Черчилль написал Эттли: «Мне кажется, что я установил личные отношения, на которые так надеялся».

На государственной вилле N 7 Черчилля уже много часов ждал командующий польскими войсками в СССР генерал Андерс, прибывший чтобы увидеть Черчилля из Ташкента. «Ах, мой бедный Андерс, – сказал ему Черчилль, – меня задержал Сталин и я должен сейчас улетать, мы встретимся в Каире и там поговорим». Генерал позднее заметил, что он говорил о Каире, словно тот находился на соседней улице. Черчилль быстро рассказал о сути своих переговоров со Сталиным послу Керу. Было видно, что он истощен четырьмя днями пребывания в Москве, и все же настроение у него было приподнятым. Эта встреча со Сталиным представлялась Черчиллю самым важным достижением его дипломатии на русском фронте. Не случилось худшего конфронтации с Советским Союзом. Этли он писал: «Теперь они (русские) знают худшее и они протестовали против нашей политики – но все же в дружеской манере, несмотря на тот факт, что это самое сложное для них время».