Глава германской дипломатии Риббентроп стал ощущать шаткость положения Германии в мире с высадкой западных союзников в Северной Африке. В день высадки он спешно присоединяется к поезду, везущему Гитлера на ежегодную встречу участников «пивного путча» 1923 года. На этот раз Риббентроп умоляет Гитлера позволить ему начать пробные подходы к советским дипломатам в Стокгольме, чего очевидным образом нельзя сделать без обещаний широких уступок на Восточном фронте. Гитлер резко отвел эту идею – но аргумент был особенный: мир не просят в момент слабости. Какое-то время Гитлер, видимо, обдумывал эту идею и пришел окончательному выводу, который огласил перед пивными камарадами. «Отныне и в будущем мы не будем выдвигать предложений о мире». Западные союзники оценили неисправимость нацизма. Через три месяца выдвинет Черчилль в марокканской Касабланке в присутствии президента США выдвинет правило «безоговорочной капитуляции». Борьба принимает максимально ожесточенный характер.

Гитлер двигался в Мюнхен из Восточной Пруссии на замедленной скорости из-за разбомбленных западными союзниками путей. На пути он видел эшелоны с ранеными, прибывшие с Восточного фронта. Он приказал задернуть занавески своего вагона. В штабном вагоне обсуждали направление, в котором пойдут союзные транспорты, только что прошедшие Гибралтар. Гитлер сказал, что на их месте он постарался бы захватить Рим – там их ничто в данный момент остановить не могло. Еду в вагоне-ресторане подавали на изысканном фарфоре. Спать фюрер отправился на рассвете.

30 ноября 1942 года, когда Черчиллю исполнилось шестьдесят восемь лет, был для премьера обычным рабочим днем. В половине шестого состоялось заседание кабинета, а в половине одиннадцатого – штабная конференция. На заседании кабинета Черчилль зачитал слова Сталина о необходимости открытия «второго фронта» в 1943 году. «Наши действия в Средиземном море, как ни важны они – сказал Черчилль, – несопоставимы с усилиями России». Черчилль определил грядущий 1943 год как «суровый и ужасный, мы должны встретить его вооружившись твердой волей, скрепив сердце».

Черчилль подчеркнул особенность своего стиля руководства. «Я определенно не из тех, кого нужно подталкивать. Я сам подтолкну кого угодно. Мои трудности заключаются скорее в обратном, в проявлении терпения, в самоограничении, в том, чтобы заставить себя ждать результата многие беспокойные недели». Своего рода подарком к дню рождения Черчилля были сообщения об окружении немцев под Сталинградом. Но усилия Британии все более «терялись» между растущей мощью двух союзников. В ходе секретной сессии палаты общин 10 декабря 1942 г. премьер заговорил о своих сомнениях: «Не всегда можно достичь того, чего ты хочешь, и, сотрудничая с союзниками, всегда может произойти так, что у них создастся собственная точка отсчета». Следовало найти силы, противостоящие двум возникающим сверхдержавам. Следовало попытаться найти их противовес. Черчилль в указанной речи много говорил о Франции: ее будущее являлось частью его стратегического планирования.