Но не успела отойти на второй план одна забота, так стала возникать новая – капитальная, терзавшая Черчилля до конца войны. О дальних походах к этой проблеме мы читаем в «невинных» по виду документах. Так, в эти дни сын премьера Рэндольф беседовал с прежним министром иностранных дел Франции Фланденом и изложил свои соображения отцу: «Мы должны атаковать Европу через Италию и Балканы. Чрезвычайно существенно, чтобы британские и американские войска достигли Вены, Бухареста и Будапешта до того, как туда придут русские». От Волги до Дуная лежали тысячи километров, на этих просторах располагались еще самые дееспособные силы вермахта, но в Лондоне уже задумались над судьбой Восточной Европы.

В это же время Черчилль размышляет над своей политикой в Азии. Он всегда считал Чан Кайши слабым правителем и в конечном счете союзником Рузвельта, а не собственным союзником. Когда Чан Кайши попросил присылки 7 британских дивизий для «помощи в возвращении Бирмы», Черчилль сообщил Рузвельту, что операции в Северной Африке и оборона Индии не позволяют помочь китайцам.

Проблема, которая прежде всего беспокоила Черчилля в ноябре 1942 г. – потери британского флота от германских подводных лодок. В ноябре было потеряно 722 тыс. тонн английских и американских судов – самая большая цифра за все время войны. Но англичане наконец-то разгадали «потерянный» год назад военно-морской вариант «Энигмы». Дешифровка донесений капитанов подводных лодок сразу осветила картину присутствия немцев в мировом океане. Это позволило определить места нахождения германских подводных лодок и после этого, с увеличением числа кораблей сопровождения, тоннаж потопляемых судов стал уменьшаться.

Завершив окружение германских войск под Сталинградом, командиры советских танковых бригад трижды расцеловались. Недалеко лежал поселок Советский и деревня Мариновка. Мост в Нижне-Чирской и временный мост у Акимовской видели толпы голодных и почерневших людей, которые несколько суток знали только одно: их поражение подорвет замысел, от которого будут зависеть не только они сами, но и мы, их незадачливые потомки. По обе стороны реки, давшей название бессмертному роману, в глубоком снегу незнакомые друг другу солдаты открыто плакали, смеялись, плясали, бесконечно обнимались, суетились, кричали, рыдали и сияли чистой радостью люди в белых маскхалатах – не сентиментальные неженки, а закаленные солдаты, видевшие смерть в упор.

Нужно сказать, что Черчилль достаточно быстро оценил эффект сталинградской битвы на общий ход войны. В ноябре 1942 г. он писал: «Мне кажется уже невозможным, чтобы Гитлер мог перевести какие-либо силы с Востока на Запад. Битва на русском фронте в значительной мере изменила мировую ситуацию».