Прибывший из Северной Африки Роммель пишет в январе 1943 года: «В отношении каждого немца, вне зависимости от места жительства, статуса, собственности и возраста, должна быть осуществлена тотальная мобилизация». В Берлине закрываются шикарные рестораны, отменяются массовые увеселения. 18 февраля Геббельс в берлинском Шпортпаласте произносит речь о «тотальной войне». Он обращается к фанатичной толпе: «Вы хотите тотальной войны? Вы хотите, если уж на то пошло, еще более тотальной, более радикально проводимой чем вы можете себе представить, войны? Рев толпы в ответ. «Является ли ваша вера в фюрера больше, надежнее, непоколебимее, чем когда бы то ни было?» – «Да!» – неукротимый рев толпы. Впервые Геббельс прибегает к отныне популярному германскому идеологическому приему – предупреждает Запад об опасности советского коммунизма. Впервые ставка делается на раскол антигитлеровского фронта.

Германия начинает напрягать свои огромные военные мускулы, натренированные еще Первой мировой войной. Если взять уровень 1941 года за 98 процентов, то к июлю 1944 года военное производство поднимается до 322 процентов. (При увеличении рабочей силы только на 30 процентов). 26 мая 1943 года на балтийском побережье, а Пенемюнде немцами была произведена серия испытаний двух видов оружия дальнего радиуса действия – беспилотного самолета VI и ракеты с бомбовой боеголовкой – V2. В войне интеллектов немцы сделали крупный шаг вперед, они приблизились к ракетной эре.

* * *

Черчилль отсутствовал в Англии почти 4 недели. Его встречал весь кабинет министров. Встречающие говорили о маршруте, проделанном премьер-министром, а у него на уме было совсем другое. Он размышлял: «В апреле, мае и июне ни один американский или английский солдат не будет убивать ни одного немецкого или итальянского солдата, в то время как русские будут сражаться со 185 дивизиями противника. В такой ситуации Британия и Америка будут весьма уязвимы для упреков со стороны России». Эти упреки были тем более основательны, что союзники прекратили материальную помощь по северному морскому пути.

Будущую ядерную дипломатию Рузвельт обсуждал прежде всего с Черчиллем. Складывается впечатление, что в ответ на согласие Черчилля быть младшим партнером коалиции, Рузвельт на первых порах – сразу после вступления в мировую войну – согласился на приобщение английского союзника к атомным секретам. Но вскоре у него появились сомнения в правильности этого курса. Как только американцы увидели реальную перспективу создания атомного оружия, они стали сомневаться в достоинствах британского приобщения. Англичане были нужны на начальном этапе, теперь они начали восприниматься как помеха, как лишние руки на сверхоружии. Конант пишет Бушу, что «не видит смысла в совместных усилиях, когда речь заходит о собственно развертывании и производстве». От него президенту поступает предложение ограничить сотрудничество с Англией.