Личный секретарь Черчилля Джо Колвил записал для себя, что у американского руководства Уинстон Черчилль возбуждал интерес скорее как историческая фигура, чем как представитель могущественной страны, с которой необходимо считаться. Стоимость мировой мощи была уже за пределами возможностей британской экономики. Черчилль своей мировой известностью еще мог как-то на фоне невпечатляющей личности Трумэна маскировать фактическое неравенство двух стран в личном общении и в обращениях к публике. При решении же фундаментальных вопросов проявлялось очевидное различие в ресурсах и перспективах, что объективно не могло не подрывать американо-английские связи. И лишь немногим позже – после Суэца (1956 г.) в Лондон придет явственное понимание того, что Англия – это просто один из многих союзников Америки. Соединенные Штаты уже не так как прежде нуждались в советчиках и помощниках, они уже почти никак не зависели от совета и воздействия своих английских союзников.

В поисках средств национального возвышения Черчилль поддержал решение о создании Британией собственного ядерного оружия, а затем нацелил страну на создание водородного оружия. Но в эпоху ракет и ядерного оружия Британия стала уязвимой, и никакая оборона, никакой новый флот метрополии, никакой новый радар, не мог бы защитить ее, как это было в 1914 и 1940 г. Прошлое было невозвратимо. Невозможна была «блестящая изоляция», равно как и невозможно уже было противостоять всему континенту, как в 1940 году. Имперские обязанности становились все более дорогостоящими для страны, и Черчилль пересмотрел стратегические нужды Британии. Он уменьшил военное присутствие Англии в Индии, а освободившиеся резервы бросил на укрепление британских позиций на Ближнем Востоке и в Малаккском проливе. Но и эта линия имперской обороны оказалась уязвимой. Принять неотвратимое иногда труднее бесстрашного противостояния судьбе. Нет сомнения, что вопросы об уходе из зоны Суэцкого канала, из Египта и из Судана в начале 50-х годов были очень тяжелы для Черчилля, и он сопротивлялся отступлению всеми возможными силами. В его суждениях заметное место занимает фаталистическая нота.

* * *

Черчилль как человек и политик был образцом парадокса. Будучи выходцем из аристократической семьи, он примкнул к либералам, отнюдь не игнорировавшим социальные вопросы. Будучи дважды премьер-министром от консервативной партии, он тем не менее всегда с подозрением воспринимался «торийскими фундаменталистами». Будучи едва ли не воплощением антикоммунизма, он установил союз со Сталиным. И, возможно, высшая степень иронии истории: поставив перед собой задачу сохранения империи (в 1937 году Черчилль писал: «Я хотел бы видеть Британскую империю сохраненной во всей ее мощи и великолепии на многие поколения в будущем»), он в ходе второй мировой войны как никто иной активизировал силу, способствующую подрыву этой империи – американский интервенционизм, американское строительство мировой зоны влияния.