…Это не просто переселение народа на свою историческую родину, а прежде всего и главным образом — бегство из России. Значит, пришлось солоно. Значит — допекли. Кое-кто сходит с ума, вырвавшись на волю. Кто-то бедствует, ищет, к чему бы русскому прислониться в этом раздольном, безвоздушном, чужеземном море. Но всё бегут, бегут. Россия-Мать, Россия-Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором — дитя!..

Эта «Россия-Сука» возмутила Лидию Корнеевну до глубины души.

— Как он смел! — негодовала она. — Да как у него язык повернулся!

— А вот так и повернулся, — сказал я. — Подумаешь! Не он первый, не он последний. Посмел же Блок в предсмертном своем письме, адресованном, кстати, вашему папе, назвать Россию проклятой чушкой, которая сожрала-таки, слопала его, своего поросенка.

— Так то Блок! — возражала Л.К. — И ведь он был уже не в себе, он умирал. И это в частном письме, а не громко, на весь белый свет.

Мы долго спорили, и в конце концов я не выдержал.

— Я думаю, Лидия Корнеевна, — с нажимом сказал я, — что Андрей Донатович, — я нарочно выделил, подчеркнул голосом имя и отчество опального литератора, — что Андрей Донатович Синявский как-нибудь разберется со своей матерью-Россией.

Не знаю, поняла ли Лидия Корнеевна мой намек. А намек заключался в том, что Андрей Донатович — коренной русак. Не то что она, Лидия Корнеевна, у которой и мама еврейка, да и отец тоже «с прожидью». (Дед Лидии Корнеевны, отец Корнея Ивановича, которого тот в своей автобиографии называет «петербургским студентом», был евреем. Это у них в семье не то чтобы скрывалось, но — не афишировалось. Но мне эта их маленькая семейная тайна была известна.)

Намекал же я на еврейское происхождение Лидии Корнеевны не для того, чтобы «поставить ее на место», дать ей понять: кто, мол, она такая, чтобы осуждать за недостаток патриотизма коренного русака — Андрея Донатовича Синявского.

Суть этого моего намека была в другом. Я полагал — и, думаю, не без некоторых к тому оснований, — что этот гипертрофированный патриотизм Лидии Корнеевны, это ее трепетное отношение к России как к святыне, — что все это было не чем иным, как проявлением вот этих самых еврейских комплексов. А у коренного русака Андрея Донатовича Синявского не было и не могло быть никаких таких комплексов. Он от своей матушки-родины все равно никуда не денется, у него с ней — другие, более короткие отношения, поэтому он может себе позволить даже и сукой ее назвать: ему нет нужды прикидываться большим патриотом, чем он есть.