О Прокофьеве даже не могу с уверенностью сказать, появилось ли в газетах официальное сообщение о его смерти. Но даже если и появилось, мало кто обратил тогда на него внимание. Тут словно бы вдруг материализовались, превратившись в сбывшееся пророчество, давние строчки Маяковского:

Каков бы ни был официальный статус покойного композитора, на какой бы — пусть самой низкой — ступени ни стояло его имя в официальной советской табели о рангах, умри он в какой-нибудь другой день, несомненно получил бы причитающуюся ему толику официальной государственной скорби. Но ему выпало окончить свой земной путь в один день с вождем, и та, главная смерть вобрала, поглотила, втянула в свою воронку и эту, превратив ее в незаметную и мало кого тронувшую «смертишку».

А с Ивом Фаржем и Клементом Готвальдом вышло иначе.

Эти удостоились официальных траурных сообщений.

Готвальд — по рангу: внезапная кончина главы одного из вассальных государств не могла быть отмечена как-нибудь вскользь, мимоходом: ей полагался свой, особый статус, который никак не мог быть нарушен.

Что же касается Фаржа, то это был случай особый.

Он был одним из видных деятелей движения так называемых «сторонников мира» и даже в прошлом году (как в этом — Эренбург) получил Международную Сталинскую премию мира.

Но, в общем, — невелика птица. В последнем советском энциклопедическом словаре его персоне отведены всего-навсего три строки, в то время как Сергею Прокофьеву — целых восемнадцать.

Но, в отличие от Прокофьева, Ив Фарж был иностранец. К тому же обстоятельства его смерти были не вполне обычны: он погиб в автомобильной катастрофе. И поговаривали, что дело это было нечистое.

В те дни ходила такая легенда.

Приехав в Москву, Фарж будто бы — от имени всей «прогрессивной» интеллигенции Запада — потребовал, чтобы ему дали свидание с кем-нибудь из арестованных врачей. Отказать ему в этом было трудно, и сверху было приказано такое свидание ему разрешить.

Кто-то из «убийц в белых халатах» был к этому свиданию соответствующим образом подготовлен. И свидание состоялось. И все вроде сошло — для устроителей этого спектакля — более или менее благополучно: «убийца» подтвердил, что он действительно убийца, подробно рассказал о своих шпионских связях с мировым сионизмом и американскими империалистами. Но при этом будто бы — взглядом — показал Фаржу на свои руки. Точнее — на пальцы, из которых были вырваны ногти. (Или какие-то другие там были — столь же очевидные — следы пыток.)

Многозначительный взгляд, которым заключенный обменялся с влиятельным заезжим иностранцем, был засечен. И после этого, естественно, у чекистов (я имею в виду, конечно, самое высокое чекистское начальство) оставался только один выход: автомобильная катастрофа.