— Напоминает общую молитву. Вы — протоиерей незримого храма. Пришли кочевники, разбили храм, на руины накинули свою сетку, приговаривая, что ни храма, ни Создателя им не надо, сами с усами.

Миллиоти: «Он обязательно о каждом думал, чтобы каждый был занят в репертуаре… понимаете, недаром основой его был Театр единомышленников. Он хотел, чтобы… как сказать… вместе… рождаем спектакль. Вы понимаете, поэтому он главное говорил: ради чего? Это вот прежде всего было. Для чего? Ради чего? Что мы для них, что они должны унести? О чем мы им хотим сказать, ради чего мы будем это делать? Этим были заражены все. И все ниточки всех его ролей вели вот к этому».

— Почему же с «Чайкой» в «Современнике» в 1970 году накладка вышла? Что случилось?

Миллиоти: Ну как сказать… уже прошел тот студийный период, когда мы сидели на репетициях…

— Я поняла: в 1970-м, в зрелом «Современнике» у всех уже что-то происходило в жизни. Поговорить за кулисами было куда интереснее, чем слушать то, что делает режиссер на сцене. Чудо, что вы, Олег Николаевич, умудрялись гореть непрерывно. Как настоятель — всегда на службе.

— Я говорил им не тяни одеяло на себя, чтобы попроще.

— Премьерство на грани каботинства? Главная ненависть Станиславского — к тем, кто любит не театр, себя в искусстве. Вернулись на круги…

Галибин: Олег Николаевич — человек поступка. Разделение МХАТа — это серьезный поступок. Жестокий, но шаг. Он жил серьезными поступками. «Современник» — это поступок. Огромный, огромный поступок. И когда меня спрашивают о творчестве и почему я не ставлю… ну, во-первых, сейчас это так все разношерстно… а хочется какого-то высказывания целого. Пока вот в моей жизни много кино.

— Именно: целого высказывания. Целостность — самый древний архетип. Я подумала: может быть, О. Н. ходил в кино не за усиленной правдой, как втирал журналистам, не прогуляться-проветриться, как думали некоторые, а наоборот — за чувством единения? Целостность! Она и мимолетна, и в тираж улетает, то есть в прокат, но когда двое, малознакомые люди, сидят в такси слушают песню «Нежность», замирает весь мир…

Представьте себе идеальное общество: да, мы все в такси, путь очерчен и недолог. И мы должны успеть напеть друг другу песню нежности.

* * *

Автор этих строк говорит — я. И места не занимает, и правдиво: я видела фильмы с участием Ефремова-киноактера, я не видела спектаклей с участием Ефремова-артиста-режиссера. Сегодня их невозможно увидеть. Спектакль — бабочка: родился и улетел, и всё в один вечер. Даже если это «Синяя птица» Метерлинка, созданная Художественным театром в ХХ веке и в 2019-м восстановленная МХАТ им. Горького (Тверской бульвар, 22). Даже если реставрировать старинные декорации, повторить освещение, добавив современных эффектов, словом, что ни вытвори — никогда не вернется время, контекст, аромат, кровообращение. Неповторим каждый миг действа. С уникальностью энергообмена между сценой и залом никогда не справится запись, как не выйдет то же самое, если целоваться через стекло.