Даже если вы никогда не были в театре, пройдите по Камергерскому, остановите взор на витринах театра, а потом на козырьке подъезда и надписи под ним Музей МХАТ. Пусть встрепенется мысль, пусть забьется ваше живое сердце. В музее собраны свидетельства о великих, страстных сердцах, уже переставших биться. Но их обладатели знали благодаря чуду преображения купца в режиссера, что такое творчество. Вопрос о праве человека на творчество по сей час не решен в конфессиональной догматике: самая острая тема на свете — и самая недискуссионная. Каковы права человека и есть ли они? (Разумеется, профаны уверены, что вопрос решен, а творчество это такое, ну кайф, ну удовольствие!)

Человек Ефремов вымечтал маленький магазин с названием, отсылающим прохожего, даже самого невежественного, к магазину Павла Егоровича Чехова в Таганроге. Это реперная точка. В магазине отца мальчишка Чехов познавал жизнь изнутри. Познал уж — и поехал учиться на врача; специализация — гинеколог.

Сосредоточьтесь: магазин открывается 1 октября 1993 года. Это день рождения Ефремова, его друзья по сию пору собираются 1 октября и разговаривают, вспоминают. Но в тот день того года Белый дом на Краснопресненской набережной уже обнесен блестящей, ненадеванной колючей проволокой. До его расстрела остается три дня. Тогда я ходила вокруг дома, разглядывая мизансцену, и понимала, что по-хорошему уже не договорятся. Мне лично уже было понятно, что на днях закончится и моя политическая журналистика. Я была в те годы парламентским корреспондентом, аккредитованным при Верховном Совете, с удостоверением пресс-центра. Все дни после указа Президента Российской Федерации № 1400 я провела на работе. Когда здание Верховного Совета обнесли колючкой, мое парламентское удостоверение стало сбоить. Пройти сквозь оцепление было сначала трудно, потом невозможно, а 3 и 4 октября — смертельно опасно.

А магазин «Чай, кофе и другие колониальные товары» волшебно распространял ароматы, а его доброжелательная хозяйка Мария Михайловна Клюса излучала приветливость, создавала незабываемый уют. В октябрьской Москве мало кто понимал, что происходит. По телевизору года два уже показывали полусонных людей при галстуках и депутатских амбициях, принимавших какие-то там законы, которые ни на что не влияли. Теперь они якобы вдруг очнулись и вооружились, их расстреляли из танков вместе с простыми безоружными людьми, вставшими на их защиту. Делов-то…

Входить в магазин как в домик, обустроенный именно в чеховском понимании доброты, артисты Театра научились мгновенно. Над магазином, прямо над головой хозяйки, на втором этаже театра, находился кабинет его главного режиссера. Представили? Ефремовский кабинет словно рифмовался с крошечным чайно-кофейным магазинчиком, повторявшим имя Чехова-отца и его дела, бывшего в XIX веке в Таганроге. Об отце Чехова, Павле Егоровиче, всех родичах и предках Чеховых, сейчас пишет роман замечательный человек, актриса Татьяна Бронзова, в ефремовское время работавшая завтруппой МХТ. Всё рифмуется, все историко-культурная силлаботоника — точно не верлибр.