Алексей Николаевич скучал, тосковал, сестры ему читали вслух, играли с ним в карты, но это ему быстро надоедало. Единственным другом в эти дни для него оставался помощник повара – Леонид Седнёв, мальчишка, на пару лет младше самого цесаревича. Мальчики часто играли с солдатиками, которых Алексей Николаевич взял с собой из Тобольска. Вместе они гуляли в саду – Леня катал цесаревича в кресле с колесами по дорожкам. Колю Деревенко больше к цесаревичу не пускали, а он очень скучал по своему старому другу. И переписываться с Колей тоже не было никакой возможности, потому что его отец – доктор Деревенко больше не навещал Царскую семью. Причина этого до конца не известна. Возможно, что эти посещения запретили большевицкие власти. Но может быть, это стало решением самого врача. Потому что судьбы у двух самых близких врачей Царской семьи, «взрослого доктора» – Боткина и «детского» – Деревенко, были диаметрально противоположными. Когда доктору Боткину в Екатеринбурге предложили оставить своих подопечных, работать в госпитале и лечить красноармейцев, намекнув, что Царская семья все равно обречена, а новым властям нужны хорошие врачи, тот отказался предать своих арестованных пациентов. А доктор Деревенко стал работать на новые власти, он в военных госпиталях лечил красноармейцев.

Долгое время Царской семье отказывали в просьбе пригласить священника, чтобы отслужить обедню. И вдруг неожиданно утром в воскресенье 14 (1) июля 1918 года Юровский сам, без предварительного разговора, сказал, что вскоре придет священник и состоится служба. Цесаревны в гостиной приготовили все необходимое, накрыли стол красивой вязаной скатертью, принесли иконы. Служба прошла на одном дыхании, только священнику показалось, что очень уж печальной была Царская семья. Он даже подумал, что у них что-то случилось. В конце на прощание он дал каждому, кто был на службе, по просфоре. Алексей Николаевич всю службу сидел в кресле, священник, покосившись на Юровского, сам подошел к нему и вручил просфору.

Несколько работниц 15 (2) июля устроили в доме генеральную уборку. Алексей Николаевич за ними с интересом наблюдал. Но самое удивительное произошло во вторник 16 (3) июля. Комендант Юровский неожиданно принес корзину куриных яиц, целых пятьдесят штук. Александре Федоровне он сказал, что это монахини их принесли для цесаревича, она же просила улучшить питание для больного сына. На обед повар приготовил омлет, каким же вкусным он показался Алексею Николаевичу, в Екатеринбурге давно не из чего было его готовить. Однако в этот день случилась одна неприятность, которая очень расстроила цесаревича. Неожиданно куда-то увели единственного приятеля Алексея Николаевича – поваренка Леонида Седнёва. Невнятные объяснения коменданта, дескать, мальчика увели, чтобы он мог встретиться с дядей, а потом он снова вернется в дом Ипатьева, никого не убедили. Ни один человек, кого в Екатеринбурге увели охранники, назад к Царской семье не вернулся. Александра Федоровна вслух сказала то, о чем подумали все: поваренка они больше не увидят.