Почему Маннергейм так упорно стремился к участию в борьбе русской Белой армии, невзирая на великодержавные стремления ее руководителей? Кроме объективных причин существовали и субъективные: военачальник, полный энергии и жизненных сил, человек, только что руководивший государством, вновь оказался не у дел. В походе на Петроград он видел шанс стать в некотором роде мессией, избавителем России и всего мира от большевизма. Возможно, в это время Маннергейм все еще ощущал себя не только финским полководцем, освободившим Финляндию от русских войск и финских красных повстанцев, но и в какой-то степени офицером, присягавшим на верность российскому императору. Понятие дворянской, офицерской чести было для него реальной жизненной доктриной. Парадоксальная ситуация разрешилась сама собой. Поскольку Колчак и другие руководители Белого движения отказывались гарантировать независимость Финляндии, намереваясь восстановить «единую и неделимую» Российскую империю, правительство Финляндской республики не согласилось направить войска на помощь Юденичу. Все старания Маннергейма оказались напрасными. Его мечта об освобождении Петрограда (читай – всей России) от большевиков так и не осуществилась.
Осенью 1919 года в Париже Маннергейм встречался со многими представителями русского Белого движения, хотя и не мог пообещать им ничего конкретного. Вот две его записки Борису Савинкову, личности в Белом движении весьма известной[249]. За границу Савинкова командировал Деникин – для переговоров с Антантой о помощи Белой армии. В 1919–1921 годах Савинков участвовал в организации русской армии в Польше и председательствовал в «Русском политическом комитете» в Варшаве.