Неподалеку от нашего «Туриста» стояла другая гостиница «Каскад», более дорогая и точно так же переполненная. Друг к другу ходили с визитами, взаимно одалживались умственной пищей, в которой чувствовался большой недостаток, самой ходкой, читаемой и горячо обсуждаемой книгой были «Бесы», имевшиеся в нескольких экземплярах. Но пророчество Достоевского не возбуждало желания проникнуть в будущее, спросить себя, что же ожидать дальше, оно успокаивало: ничего, дескать, неожиданного не случилось, все было предусмотрено. Очень шумно встречали Новый год – с шампанским, танцами, дивертисментом под режиссурой Воробейчика, который даже куплеты сочинил. Помню фразу, вызвавшую одобрительные аплодисменты: «Но что же заставляет нас так долго здесь сидеть? Большевики, конечно, о, чтобы им околеть». Когда к четырем утра стали расходиться, то наиболее ретивые отправились в каскад, где веселье только еще разгоралось.

Между тем на Иматре стали появляться чужие люди в белых шапках или с белой повязкой на рукаве, началось постреливание, поезда из Выборга приходили все неаккуратней, и вот уже совсем прекратилось железнодорожное сообщение. В нашей гостинице засел какой-то «штаб», район Иматры становился одним из центров противодействия вспыхнувшему коммунистическому восстанию. Оно началось с Выборга и имело характер местного эпизода, но быстро распространялось по всей Финляндии. В отличие от русского переворота здесь во главе встали не подпольные деятели, а лица всем известные, игравшие ответственную роль в жизни страны: Манер был председателем сейма, и вождь революционного правительства Сирола до восстания состоял членом кабинета. Другое отличие было в правильной систематической организации противодействия: население разделилось на два лагеря, не было промежуточных позиций, никто не предлагал засыпать ров, напротив – стороны соревновались в ожесточении. Позже, когда мы оказались в Сердоболе[95], туда в госпиталь было доставлено несколько большевиков – таких было немало здесь. Их навещал священник, которому старший врач однажды заметил: «Сан ваш обязывает приходить ко всем на помощь. Но вы должны иметь в виду, что мы смотрим на них как на тяжких преступников, которых ждет самая строгая кара, и сообразовать свое поведение».

Видную роль в борьбе с восстанием сыграли молодые финляндцы, которые во время войны образовали отряд егерей и сражались против России под германскими знаменами. Но решающую помощь оказали немецкие войска под начальством фон дер Гольца.

Перед нашим отъездом с Иматры приехало несколько морских офицеров с Вуоксениски, где стояла озерная флотилия, насчитывающая с дюжину офицеров и около ста матросов, которые после революции вышли из повиновения, офицеров разоружили, оружие отняли, но держались спокойно. Офицеры представляли необычайно разношерстную компанию – тут был польский граф, балтийский барон, ускоренного выпуска врач, совсем юноша, старый морской волк, видавший виды. Теперь финны матросов арестовали и перебросили через границу, а офицеры, отпущенные на все четыре стороны, поделили казенные деньги и только о том и думали, чтобы поскорее улизнуть в Швецию, ибо были уверены, что матросы вернутся за своим имуществом и, если попасться им на глаза, пощады не жди. «Но что же вы будете делать в Швеции?» Там, конечно, они не останутся: одни собирались в Сибирь к Колчаку, а двое называли уже Сандвичевы острова. Тогда это звучало не как географическое обозначение, а заменяло выражение: куда глаза глядят, хоть на край света. Но когда потом в Берлине стал выходить «Руль», подписка на него приходила из таких уголков земного шара, где до нашего рассеяния о русской газете и слыхом не слыхивали. Куда только русского беженца не занесло…