Работая в «Канаде», Линда своими глазами видела, как эсэсовцы таскали оттуда ценности ради обогащения себя и своих семей. Большинство словацких девушек говорили по-немецки, и Линда прекрасно понимала разговоры эсэсовцев.

На суде ее в какой-то момент попытались подловить вопросом: когда она видела Вайсе – утром или вечером?

– Не могу сказать, утром или вечером: газ шел круглые сутки, – ответила Линда, – но зато могу сказать, зимой или летом: по запаху грязи от земли.

Наконец судья спросил, хочет ли она еще что-нибудь сказать суду.

Настал Линдин час. Эта миниатюрная, седая женщина – наша Линда Райх – встала и устремила взгляд в зал.

– Да, я хочу сказать кое-что всем присутствующим, – произнесла она. – Я ждала этого всю свою жизнь. Ждала, когда встану здесь, перед вами, и укажу пальцем. – Она подошла к Вайсе и ткнула в него – так, чтобы все видели. – И никто из вас, черт побери, не сможет ничего с этим поделать.

И после этого вышла из зала. При этом воспоминании у ее дочери к горлу подступает комок.

«Немецкие школьники побежали из зала вслед за матерью, они принялись ее обнимать. Не волнуйтесь, мол, такое больше никогда не повторится».

Вайсе признали виновным, но выпустили под залог, и он сбежал в Швейцарию. Через три месяца его снова арестовали. Он сел в тюрьму, но в 1997 году его выпустили по состоянию здоровья. Умер он в 2002.

В 1950-е годы Рия Ганс Элиас (№ 1980) переехала в Израиль, и вскоре после приезда одна из бывших узниц обвинила ее в жестоком обращении с заключенными, утверждая, будто в лагере Рия ее избила. Рию арестовали, и ей пришлось защищаться. Эдита называет те обвинения вопиющей несправедливостью: ведь если кто и помогал другим, так это Рия. «Она стояла на стороне добра». Но иск был серьезным. Заявительница не просто обвиняла Рию в избиениях. «Она утверждала, – объясняет Рия, – что я, мол, не могу быть еврейкой, поскольку такие номера присваивали только немцам». Она показывает свою татуировку. В Израиле жили и другие бывшие заключенные с первого транспорта – по крайней мере несколько человек, включая Гелену. Но большинство из выживших словацких узниц попали в Аушвиц в 1944 году, а эсэсовцы к тому времени начали ставить перед номером букву, и поэтому та женщина заявила, будто четырехзначный номер Рии, начинающийся с единицы, означает, что она была капо.

Номера бывших узников Аушвица символизируют принадлежность к своего рода иерархии. Чем меньше номер, тем выше твой статус среди выживших, тем больше тебя уважают, но, с другой стороны, небольшие номера вызывают подозрение. В воздухе повисает вопрос: а как ты ухитрился выжить?