Вначале расследования мы даже не знали, кто он такой – Цой. Совершенно себе не представляли. Только потом уже узнали, когда люди начали интересоваться относительно его и этого дела. Помню, приехали журналисты, и мне пришлось дать им обьяснение. Я потом часто встречался с московскими и ленинградскими журналистами, рассказывал обстоятельства дела. Очень много глупостей тогда писали… Поэтому Эрика и не хочет больше ни с кем на эту тему говорить. До сих пор не понимаю, откуда такой интерес к Цою?

Поскольку материал был отказным, срок его хранения составлял три года. Однако, по моему мнению, он был уничтожен гораздо раньше… Как только Латвия отсоединилась от СССР – мы уничтожали ненужные документы, касающиеся советского периода, и, скорее всего, тогда уничтожили и дело Цоя. Но то, что уничтожили, – точно. Сто процентов[73].

Что касается судмедэксперта Симановского, то это был не наш эксперт, рижский, специальной группы Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы. Он посмотрел труп и все… Водителя «Икаруса» мы потом больше тоже не вызывали и с делом он не знакомился. От него получили объяснение, взяли кровь на анализ, составили протокол и отпустили. Он же проходил по делу как понятой, и знакомить его с делом было совсем не обязательно.

КГБ данным делом не интересовался, никакого контроля за нами и за расследованием не было, никто мне не звонил и не давил. Собственно, и расследования никакого не было. Нечего было расследовать.

На пенсию я уходил также подполковником, продолжал работать в областной прокуратуре, а Эрика в районной. Я еще после ухода на пенсию десять лет работал… Эрика Ашмане тоже вышла на пенсию, пенсионерка, живет в одном городе со мной, в Тукумсе…

Будучи в Тукумсе, я разыскал Эрику Ашмане, но от личной встречи и разговора она отказалась, сославшись на усталось от «этого дела». Тогда я попросил ее бывшего начальника Гунара Цирулиса позвонить Эрике Казимировне по телефону и получить от нее внятный комментарий относительно дела № 480. Что и было сделано.

Эрика Ашмане:

Я была на месте происшествия, но рассказывать об этом я уже не могу. Я еще раз говорю: я категорически отказываюсь давать какие-либо интервью. Я все это уже всем говорила. Один раз уже давала интервью, и на этом все. И в принципе ни с кем более разговаривать не желаю.

Прошло почти 30 лет, и я уже не помню всех нюансов этого дела. Но помню, что никакого криминала там не было, и алкоголя там не было, это точно. Никакого алкоголя. Экспертиза подтвердила, что Цой был трезв в момент гибели. Он превысил скорость, выехал на полосу встречного движения и врезался в автобус. Никаких претензий ни со стороны водителя автобуса, ни со стороны родственников Цоя не было, уголовное дело не возбуждалось в связи со смертью виновника аварии.