Если бы не погиб, то был бы суд, а вы как думаете, это для вас он певец, а для нас просто правонарушитель. Нет, ну не посадили бы, наверное, но оштрафовали бы точно. А что вы хотели, автопредприятию ущерб нанесен – «Икарус» только из ремонта шел, и опять месяца на два встал, а это деньги! Он же не ездил, пассажиров не возил, у предприятия убытков на несколько тысяч, наверное!

Янис Фибигс:

Через месяц-полтора, по моему, приехали журналисты из Ленинграда или Москвы, расследовать дело, к тому времени мой «Икарус» уже был отремонтирован. Людей же надо было возить… Насчет того, что талсинская «Сельхозтехника» подала на Цоя судебный иск по поводу материального ущерба за разбитый автобус – я этого не знаю. Автобус я чинил сам. Весь ремонт проводил. Я водил три автобуса и все три чинил сам. И то, что в суд подали, я как-то даже в первый раз слышу.

В советской и позже российской прессе писали, что «…водитель злополучного ”Икаруса“, оставшийся в живых, будет потом с прибалтийским спокойствием и размеренностью рассказывать, что не видел никого, ни одной машины, кроме ”Москвича“ темно-синего цвета. В дальнейшем, примерно в середине 90-х годов, появится слух, что через 2 года после происшествия этот спокойный и рассудительный водитель-прибалт был убит при невыясненных обстоятельствах…».

Однако это не так. В 2010 году Янис Фибигс неожиданно «воскреснет» и даст небольшое интервью 1-му каналу, где расскажет, что случилось тогда, в тот день – 15 августа 1990 года.

Янис Фибигс:

Никогда меня фанаты Цоя не доставали. Меня иногда звали разные журналисты туда, на место аварии, просили, чтобы я рассказал, как было, – им нужно было, чтобы именно водитель автобуса говорил. Но никто не задавал дурацких вопросов, никто меня никогда не называл убийцей, никто ни в чем не обвинял.

После аварии ко мне через пять лет приехали журналисты, просили интервью, потом через десять. У меня мама очень за меня переживала… Она у меня русская была…[75]

Как август подходит – я уже внутренне готовлюсь. Последний раз сказал что все – больше ничего не буду говорить. Я совсем не против интервью, когда это идет на дело, но журналисты пишут совсем не то. Это уже на нервы действует. Ощущение, что все время хотят сделать так, будто я виноват в чем-то…

Потом пришло письмо, меня приглашали в Москву, к Малахову на передачу. Алексей Учитель у меня спрашивал – почему не поехал, я ему сказал – там на передаче все друг на друга кричат, это не мой разговор… И вторая причина – я побоялся ехать. Тоже неясно же, как меня там встретят фанаты. Ну что я поеду туда… Можно поехать и не приехать. Может, это и не так страшно, но это так. И я не поехал… Я знаю, у Цоя отец хороший. Видел его в передаче. Может быть, мне и надо было поехать.