Пейджер снова завибрировал. Остановив ролевую игру с Кристофером, я посмотрел на три слова на крошечном экране моего пейджера: «ОН ПОЛУЧИЛ СЕРДЦЕ».

– Черт побери, – сказал я. – Пойдем. – Схватив Кристофера за рукав футболки, я потащил его за собой из комнаты. – Черт побери, скорее!

Преодолев лестничный пролет вниз, мы забежали в отделение кардиореанимации. Кристофер, должно быть, думал, что мы спешим в палату к пациенту, у которого остановилось сердце. Едва не врезавшись в пару ортодоксальных евреев, я стал быстро осматривать кровати в отделении. Нет, не-а, не он, не он, не-а, нет, нет, ДА!

Сообщение не было помечено, так что я понятия не имел, кто его отправил, однако многие врачи знали, что я был близок с Бенни и хотел знать, если с ним что-то случится, будь то плохое или хорошее. Я встал рядом с группой хирургов и анестезиологов у его палаты. Бенни был подключен к аппарату ИВЛ, и из его рук торчали десятки трубок – в подобном состоянии я уже видел его много раз. Когда мы подошли, интерн хирургии докладывал о нем бригаде врачей-трансплантологов:

– …Лет, первый день после операции по пересадке сердца. В настоящий момент под наркозом в стабильном состоянии…

– Вы, ребята, хоть знаете историю этого пациента? – спросил я, вклинившись в их полукруг. – Вы хоть что-то знаете об этом парне, Бенни Сантосе?

Подобно Дарби Мастерсон, мне просто хотелось кому-то о нем рассказать. Кому угодно. Молодые врачи смотрели на меня в замешательстве, часто моргая, после чего заглянули в свои бумаги. Там, однако, не было написано ничего о том, каким особенным был Бенни. Для них он, наверное, был очередным пациентом трансплантологии. Я заглядывал им в глаза и видел недоумение. Мы стояли в тишине, пока я восторженно не воскликнул:

– Он получил чертово сердце!

Один из хирургов нахмурил лоб:

– Вы социальный работник?

Накинув халат и надев перчатки, я приготовился войти в палату к Бенни.

– Нет, – сказал я, сдерживая улыбку, – я не соцработник.

Без медицинского костюма или белого халата я был не совсем похож на врача. Я был лишь воодушевленным, слегка чокнутым парнем, который не считал зазорным прервать чужой обход. Я кивнул в сторону Бенни и сказал:

– Я знаю этого парня уже очень давно.

Я собрался было пуститься в подробности, рассказать какую-нибудь историю, позволявшую заглянуть в жизнь этого удивительного человека, но остановил себя. Как вообще я мог объяснить, через что прошел Бенни или что значила для меня его борьба? Я отвернулся от врачей и сделал несколько шагов в его сторону – его тело в очередной раз было подключено к аппарату ИВЛ, но теперь наконец оно было с новым сердцем – и улыбнулся.