В свое время молодой Роллан закончил «Введение» к своей диссертации об итальянской живописи словами: «Народы сами творят свою историю: они не являются ее игрушкой». Старый Роллан, умудренный тяжким жизненным опытом, даже и в мрачные дни поражения не хотел видеть в человеке игрушку слепой судьбы. Сквозь все фаталистические раздумья, навеянные впечатлениями немецкого нашествия, пробивается у него упрямая вера в собственный народ и другие народы мира, в крепость, стойкость молодых поколений.

«Только бы не дали они себя запугать видимостью несчастья!»

Этот призыв Роллан отчасти обращал и к самому себе. И, не поддаваясь отчаянию, вернулся к труду о великом страдальце, написавшем оду «К радости».

Исследование «Бетховен. Великие творческие эпохи», над которым Роллан работал в течение пятнадцати лет — с 1928 до 1943 года, — отличается большой цельностью замысла. Здесь дается в одно и то же время живой портрет Бетховена-человека и детальнейший музыковедческий разбор всех его главных произведений. Роллан выступает здесь и как художник и как ученый.

В «Великих творческих эпохах» образ Бетховена сложнее и глубже, чем тот, какой был дан когда-то Ролланом в маленькой биографии-эскизе, написанной в начале века. Но и здесь, в монументальном труде, перед нами, в основе своей, тот же Бетховен — неукротимая бунтарская душа, сын героического времени. «Он был эпическим певцом красноречивого и вооруженного разума. Это, можно сказать, его главная роль в истории. Французская революция и эпоха империи отразились в нем, как в зеркале».

Это мятежное, непокорное начало Роллан видит — и раскрывает посредством анализа — не только в пламенной «Аппассионате», но и в произведениях совершенно иного характера. Целый том исследования посвящен «Торжественной мессе». Роллан показывает, насколько она далека от официальной, ортодоксальной церковности. «Если Бетховен вначале и хотел писать для церкви, он был вынужден скоро отрешиться от этой иллюзии. Это произведение выходит за церковные рамки — и по духу, и по размерам…» Эта месса, говорит Роллан, выражает «не литургическое Кредо, но Кредо человека и его времени».

Исследователь рисует окружение Бетховена, передает настроение, которое господствовало на его застольных беседах. Друзья Бетховена были в оппозиции к реакционному режиму Меттерниха, они вели республиканские, антиправительственные разговоры. «Какой парадокс, что эта Месса была написана именно в такой атмосфере! И не бросает ли это удивительный свет на неукротимую независимость духа композитора Кредо?»