Зал взорвался аплодисментами. Люди понимали, что, называя Крымскую войну, оратор имел в виду войну последнюю, русско-японскую. Уже никто из «благонамеренных» не решился шикать — это было опасно. Никто из них не поднялся и не ушел в знак протеста. Одни — потому что находились на службе и служба эта состояла в том, чтобы «знать все», другие — просто из любопытства: а вдруг разразится «скандальчик»?

Можно было бы предположить, что после того, как оратор сойдет с кафедры, к нему подойдут переодетые полицейские… Ведь это был уже не пятый год и даже не седьмой. И у правительства еще хватало сил преследовать инакомыслящих. Но ничего подобного не произошло. Оратор, приняв поздравления за яркую речь, отправился на извозчике к себе домой, на Надеждинскую[47] улицу. Ведь он был членом Государственного совета, сенатором, академиком Анатолием Федоровичем Кони.

«САХАЛИН У СИНЕГО МОСТА»

«САХАЛИН У СИНЕГО МОСТА»

1

Петр Аркадьевич Столыпин выполнил свое обещание. В 1907 году Кони попал в число «новогодников» — так называли людей, получивших повышение по службе или очередной чин к Новому году.

«Государственному Совету

Сенатору, Тайному Советнику Кони Всемилостивейше повелеваем быть Членом Государственного Совета с оставлением в звании Сенатора.

Николай

В Царском Селе 1 января 1907 года…»

«Верхняя Палата. Незнание дела большинством. Поверхностное чтение записок.

Церковные дела. Саблер. Архангельское дело. Раздражение Победоносцева. Мертворожденное учреждение. Сознание этого…»