Провожали А. Ф-ча не какие-нибудь 2–3 человека, а, по крайней мере, десяток студентов, чтобы предохранить его от всяких случайностей: от неожиданных толчков, ям и проч… Защитить, в случае необходимости, от нападения прыгунчиков.

В те трудные годы было в Петрограде холодно, голодно, темно, пустынно и трамваи почти не ходили. Об этом стоит вспомнить, чтобы оценить заботу студентов об А. Ф. Кони. Занятия кончались поздно, в 11 вечера. И добираться, проводив А. Ф-ча, ночью пешком до дома, а утром рано вставать на работу, вероятно, многим провожающим было нелегко».

Кони — Магазинеру Я. М.

«V.29.1919 г.

Вчера я был растроган горячим прощанием со мною до осени (?!) моих слушателей в Институте Ж. Сл.[51]. Только это и способно утешить в наше тяжелое время…Устал до отупения от бесконечных заседаний в Институте Живого слова, которые обращаются по отношению к самому себе в своего рода Учредительное собрание».

Его, всю жизнь заседавшего в различных советах, комиссиях, благотворительных обществах и ненавидевшего эти заседания, раздражало то, что революция, в корне изменившая все течение жизни страны, создавшая новый строй жизни, не сдала в архив истории вместе с другими отжившими и чуждыми ей формами и заседания по любому поводу.

Зарплата в институте была у Кони мизерная — за 4 двухчасовые лекции теории и истории ораторского искусства он получал 2 рубля. («Недурно для будущего историка нашего времени…» — отметил он в одном из своих писем.)

Правительство назначило Кони пенсию — сто рублей, и хотя деньги это были небольшие, жить Анатолию Федоровичу стало легче.

5

…Осенним вечером девятнадцатого года в квартиру Кони постучали — звонок уже долгое время не работал, и жилищное товарищество со дня на день обещало прислать электрика.

«Кто бы это мог быть?» — подумал Анатолий Федорович. Он чувствовал себя неважно и перенес все встречи с друзьями, назначенные на сегодня. Прислушался: из прихожей доносился возбужденный голос Елены Васильевны, рокочущий незнакомый басок.

— Ленуша! — окликнул Кони Пономареву. Дверь в кабинет раскрылась, на пороге стояла Елена Васильевна. Он никогда не видел у нее такого расстроенного лица — не испуганного, нет, а расстроенного. Он сразу — еще до того, как у нее за спиной появилась фигура высокого мужчины в фуражке, — понял причину этого расстройства. Почему-то ему вдруг очень отчетливо вспомнилось, как 28 февраля солдаты при нем арестовали члена Государственного совета князя Ширинского-Шахматова.

За первым мужчиной в кабинет вошли еще двое. Высокий поздоровался, протянул Анатолию Федоровичу лист бумаги. Кони прочитал: «Ордер Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Союзе Коммун Северной области № 9871». И дата — 23 октября 1919 года… Провести обыск в доме № 3 кв. 15 по улице Надеждинской… Задержать гражданина Кони Анатолия…