Среди них едва ли не самое заметное место занимает история с Николаем Николаевичем Тургеневым. Когда Иван Сергеевич стал проявлять недовольство результатами управления дядей имениями и выражать сомнения в его компетентности, Фет однозначно встал на сторону Тургенева-старшего. Больше всего он был возмущён тем, каким образом Николай Николаевич был отстранён: племянник прислал в Спасское нового управляющего, которому тот должен был сдать дела, сам же не приехал (по его утверждению — из-за приступа болезни, чему его приятель не верил, приписывая этот поступок эгоизму и трусости) и вместо того чтобы решить дело по-домашнему, придал ему, по мнению Фета, оскорбительный для родственника характер. Соглашаясь, что Тургенев имел право разобраться с управлением своим имением по собственному усмотрению, и даже отказавшись от прежних утверждений, что Николай Николаевич управлял хорошо, он до конца настаивал на бестактности этого поступка. (Надо сказать, что история кончилась для писателя убыточно — дядя в отместку подал к взысканию векселя, выданные ему в качестве обеспечения заработной платы за управление имением, и племянник был вынужден выплатить родственнику 20 тысяч рублей, которые у него не занимал).

Напряжение подошло к критическому рубежу к концу 1873 года. Противоречивая дружба столь непохожих людей длилась уже 18 лет. На все изменения в обществе, вызывавшие горячий отклик Тургенева, Фет откликался с презрением. Первый принял активное участие в «Складчине»; второй же, видимо, разделял мнение Толстого, писавшего ему 14 января 1874 года: «Я очень рад, что Вы не дали ничего в этот литературн[ый], т. е. сукино-сынский сборник. Это не столько глупо, но даже нагло и скверно»⁴⁹⁸. Видимо, в таком же духе Фет отвечал Тургеневу на его упрёки.

В начале того же года новым камнем преткновения стал вызвавший негодование Тургенева неодобрительный отзыв Фета о книге П. В. Анненкова о Пушкине. Обмен мнениями становился всё резче, Тургенев назвал Фета «закрепощённым г-ну Каткову человеком»⁴⁹⁹, в одном из последних писем пожелал ему «некоторого смягчения... жестоких чувств против прогресса, либералов, эманципации и проч.». Резкость тургеневских (и, возможно, ответных фетовских) упрёков едва смягчалась вежливым тоном, обращением «любезнейший» и финальным «жму Вам руку». В декабре 1874 года пришло неожиданное, по словам Фета, письмо от Тургенева из Парижа:

«Любезный Шеншин, сегодня я получил Ваше письмо, а четвёртого дня пришло ко мне письмо Полонского, из которого выписываю Вам следующий пассаж: