В начале нового царствования эти дискуссии закономерно возобновились, и даже при дворе были сторонники частной или подворной собственности (таковым, например, являлся министр императорского двора и уделов, близкий к императору граф И. И. Воронцов-Дашков). Тем не менее Александр III склонился к мнению Победоносцева и Каткова, имевших сильную поддержку в кругу старых и новых славянофильских публицистов И. С. Аксакова и К. Н. Леонтьева. Царь, склонный к защите «слабых», ненавидевший буржуазию и капиталистов, был намерен не только сохранить, но и укрепить общинное землевладение: в его правление постоянно циркулировали предложения об отмене 165-й статьи «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» (1861) — основного документа, регулировавшего новый сельский быт, — дававшей возможность выйти из общины, хотя и очень трудным путём. В целом политика Александра III носила патерналистский характер: выкупались в казну железные дороги и предприятия, имевшие стратегическое значение; сохранение общины в неё органично укладывалось. В результате этот институт будет существовать в России до знаменитых реформ Столыпина 1910-х годов.

Таким образом, едва ли не в самом важном для себя пункте Фет разошёлся с новым царём. Не близок был поэту и несомненно славянофильский характер, который быстро начала принимать государственная идеология. Тем не менее наступала эпоха, благоприятная для публичного выражения его взглядов. Фетовскую общественную позицию теперь некому было клеймить, и он мог спокойно вести диалог с людьми, разделявшими его базовые принципы — веру в самодержавие и ненависть к революции. И Фет этим воспользовался в полной мере: на восьмидесятые годы приходится расцвет его политической публицистики. С 1882 по 1891 год он написал и напечатал 29 разного размера статей и заметок в «Русском вестнике» и катковских же «Московских ведомостях», в славянофильском журнале «Русь», в сборнике «Сельскохозяйственные очерки» (1889). Диапазон его высказываний широк. В единственной оставшейся неопубликованной статье «Где первоначальный источник нашего нигилизма?» Фет снова и снова требует уничтожения общины, опровергая теперь уже «охранительные» аргументы в её защиту: «...Каждый собственник есть в силу вещей блюститель порядка, исторический консерватор, и... дать возможность всякому стать личным собственником хотя бы самой дробной части земли — значит работать в силу законности и порядка». (Кстати, то, что сельский буржуа — настоящий консерватор, а вовсе не опасное «третье сословие», понимал и прекрасно показывал Салтыков-Щедрин). Говоря о благоприятных последствиях уничтожения общины, Фет, как всегда, смело идёт до конца, не боясь жупелов «батрачества» и «кулачества», которыми пугали его оппоненты: «Естественная сила вещей возьмёт своё. Крестьяне, способные вести пахотное хозяйство, скупят землю у неспособных, а те, к величайшему своему благополучию, поступят в рабочие»⁵⁵⁵.