Однако Ахмет-бей Зогу, который вскоре стал президентом Албании, был доволен и долго не хотел отпускать русских, которые помогли ему утвердиться во власти. Русский отряд был распущен только в 1926 году, после того как король сформировал собственную армию. Однако и после этого Ахмет-бей предложил каждому его участнику пожизненную пенсию при условии, что русские останутся жить в Албании. Однако жизнь в Тиране оказалась невыносимо скучной, и белые офицеры стали постепенно разъезжаться. К апрелю 1939 года из бывших наемников в Тиране остались всего четыре человека, в том числе и сам Сукачев. Он получил чин майора албанской армии, командовал гвардейским полком. Когда в Албанию вторглись войска Муссолини, русские снова отличились. Сукачев со своим полком героически удерживал Тирану, дав возможность эвакуироваться королевской семье с малолетним наследником.

Итальянцы пришли от его действий в восторг и, вместо того чтобы посадить противника в тюрьму, предложили перейти к ним на службу. Недолго думая, Сукачев принял это предложение. А что было делать? В оккупированной Албании армия была распущена, и ему снова грозила безработица. В результате штабс-ротмистр из Петрограда прослужил в итальянской армии десять лет, став бригадным генералом – единственным в истории русским, получившим такой чин. В 1943 году он вместе со своей частью перешел на сторону союзников. Это позволило ему в 1949 году уехать в США. Сукачев счастливо избежал депортации в СССР, чем занимались рыскавшие после войны по всей Европе агенты НКВД. Умер выдающийся авантюрист в январе 1975 года за океаном, в Монтрее.

На Капри о Соловках

На Капри о Соловках

Сохранилось для истории и имя другого оказавшегося в Италии выходца из России – Бориса Ширяева, который до сих пор у нас мало кому известен. Когда будущий писатель сидел в первом советском концлагере на Соловках, другой заключенный – 84-летний профессор-серб Кривош-Неманич, занимавшийся магией и хиромантией, предсказал, что он умрет в Италии. Ширяев не поверил, однако ему удалось спастись, и свою книгу о советской каторге «Неугасимая лампада» он закончил на Капри. В ней он не только описал все ужасы зарождавшейся тогда в СССР организованной системы рабского истребительного труда, но и привел многочисленные примеры необыкновенной высоты духа, героизма и самопожертвования безвестных мучеников Соловков.

Ширяев вместе с другими узниками прибыл на Соловки на пароходе «Глеб Бокий», названный так по имени известного тогда чекиста. Новую партию осужденных встречал сам начальник лагеря свирепый «товарищ Ногтев». Он выстроил прибывших на берегу и заявил: «Вот, надо вам знать, что власть у нас здесь не советская, а соловецкая! Обо всех законах надо теперь позабыть. У нас свой закон…». Как действует это закон, товарищ Ногтев тут же и показал. Один за другим заключенные проходили мимо будки, в которой он сидел с карабином, хладнокровно убив несколько человек. «Он делал это, – вспоминает Ширяев, – не силу личной жестокости, он скорее был добродушен во хмелю. Но этими выстрелами он сразу стремился нагнать страх на новоприбывших, внедрить в них сознание полной бесправности, безвыходности, пресечь в корне возможности попытки протеста».