Это было 5 или 6 июля. На очереди у меня был Харьков. Большой университетский город, напоминающий немного Киев, но без его красоты. С удивлением и радостью прочитал на стенах афиши, что 10 июля в городском театре «известный лектор Бунаков» прочитает публичный доклад об «аграрном вопросе». Илья в Харькове!

Какая неожиданность и какая радость! Удивительного ничего не было в том, что Бунаков-Фондаминский, живший под чужим именем и «разыскиваемый» Департаментом полиции, читал публичную лекцию в Городском театре – время тогда было необыкновенное, полное противоречий.

В Государственной думе раздавались революционные речи, в стране печатались и распространялись революционные и полуреволюционные книги и брошюры, в легальных газетах можно было прочитать самые резкие нападки и самую язвительную критику действий правительства, а одновременно со всем этим правительство искало, арестовывало, судило и ссылало революционеров.

Границы между дозволенным и недозволенным, легальным и нелегальным спутались и стерлись, и администрация часто сама не знала, что было можно и чего было нельзя, не знала, как вести себя. Революционеры этим пользовались и старались отвоевать явочным порядком как можно больше, часто не зная, чем эти попытки могут завершиться. В Городском театре был назначен публичный доклад социалиста-революционера Бунакова, но он сам не знал, чем это могло кончиться: может быть, он, при общих аплодисментах, прочитает свой доклад с самой резкой критикой правительственной деятельности, а может быть, посреди его доклада в театр ворвется полиция, силой разгонит публику и арестует его…

Илью я нашел без труда – он остановился в одной из харьковских гостиниц. Остановился и я в ней. Он рассказал мне о жизни в Петербурге во время работы Государственной думы, о самой Государственной думе, о своей поездке на Волгу с докладами – он побывал в Казани, Самаре, Саратове, теперь приехал в Харьков, думает затем проехать в другие города Украины – Киев, Екатеринослав, Полтаву, Чернигов…

Амалия все еще находится за границей, около Михаила Рафаиловича Гоца, которого теперь готовят к операции. Берлинские врачи хотят рискнуть…

Это было 8 июля вечером, доклад Фондаминского был назначен через день. Но утром 9 июля во всех газетах было напечатано сообщение по телеграфу из Петербурга, что правительством издан приказ о роспуске Государственной думы. Это разом меняло всю политическую обстановку в стране. Мы были уверены, что за роспуском Государственной думы, сумевшей за два месяца своего существования завоевать в стране большие симпатии, последуют большие волнения. Мы все думали, что разгон Думы может даже повлечь за собой революцию во всей стране. И так думали не только революционеры – позднее В.А. Маклаков рассказывал, что этот роспуск Думы называл «авантюрой» не кто другой, как Трепов!