Потери Красной Армии в «Харьковском котле» были катастрофическими. Это не считая вот таких загадочных исчезновений целых формирований как 106-й казахская дивизия.
Сталинское руководство стерло следы этой дивизии и в военных документах. Историю этой дивизии потомкам ее солдат пришлось собирать по крупицам. Её уже не вычеркнуть из истории благодаря Баткен Капажановой, Канату Кульмагамбетову — внуку Сагадата Кульмагамбетова, политрука 106-й дивизии, дочери Шаиха Калгинбаева.
Сколько же их — «в списках не значившихся» уничтожила преступная власть большевиков?
Беспамятство на Руси — хуже проклятия
Беспамятство на Руси — хуже проклятия
Память делает человека человеком
Память делает человека человеком
Мы, старшее поколение, осуждаем нынешнюю молодёжь, впрочем, так бывало всегда, начиная с давних-давних времён. В груде осуждений сейчас особенно актуальна тема патриотизма. Сетуем на то, что молодёжь даже не знает своих ближайших родственников, сражавшихся против фашизма. А ведь Великая Отечественная война вошла в каждый дом нашей огромной страны!
Осудить проще, чем поискать причину. Она на поверхности: виноваты мы — старшее поколение. Виноваты в том, что не приложили достаточных усилий в воспитании патриотизма родителей нынешнего молодого поколения. Они также ничего не знают о своих героических родственниках.
Признаюсь честно, что я тоже, будучи подростком, мало интересовалась подробностями тех страшных лет. Хотя мы, малышня 50-х годов, часто играли в войну, вели свои разговоры о ней, фантазировали, иногда, чтобы скоротать время долгих зимних вечеров, просили рассказать отцов о войне. Для нас эти рассказы были простыми историями, без нынешней взрослой боли. Но боль родилась не на пустом месте! Память породила её…
Личная память делает человека человеком. Общая память делает население народом. В сознании нашего народа День памяти и скорби 22 июня. В моём сознании теперь и День 9 Мая — День памяти и скорби, потому что слишком высокой оказалась цена победы…
* * *
Если бы я знала, что история ВОВ так захватит меня в свои цепкие лапы и уже, я понимаю, никогда не выпустит, я столько бы могла донести до подрастающего поколения правды, настоящей, о той грозной кровавой поре. Не той «правды», которую журналисты, историки писали в угоду власти.
Мой отец Войтенок Фёдор Иосифович соглашался поведать о войне только после долгих надоедливых просьб нас всех четверых. Но рассказывал нам лёгкие, можно сказать, весёлые истории. Помню, приходил сосед Саша, друг моего старшего брата Толи, и всегда просил: «Дядюшка Федя, расскажи нам, как ты немцев давил на своём танке». Я оставалась в стороне от этой мужской компании.