Как только машина получила возможность дать задний ход, мы соединились со своими. Я не чувствовал рук, было обморожено и лицо. Врач, оказав помощь, запретил вести танк, но остановить нас было невозможно, мы вновь шли вперёд».
В автобусе было тихо, только голос отца о битве под Москвой доносился до Анатолия. Он выпрямился, расправил плечи. Был уверен, что никогда не подведёт отца, не замарает честь советского солдата…
Помнить, нельзя забыть!
Помнить, нельзя забыть!
Эта единственная фотография моего двадцатипятилетнего отца Войтенок Фёдора Иосифовича, уцелевшая после пожара — летом 1953 года. Сделана она по окончании самой кровопролитной и самой жестокой Великой Отечественной войны.
В моей памяти жива чёткая картина: по узкой тропинке через колхозный сад, размахивая руками, широкой стремительной походкой приближался отец.
Мама сажала в огороде тыкву, я помогала ей. Поравнявшись с нами, он бросил на ходу: «Где лежит моя орденская книжка?» Он был взволнован и суетлив.
«Зачем она тебе понадобилась?» — вопросом ответила мама.
«Где я спрашиваю?» — уже рассердился отец и гневно добавил: — «Они говорят, что я не имею права открывать памятник погибшим односельчанам, что нет у меня такого ордена Отечественной войны I степени».
«Лежит на месте, где и лежала», — тихо ответила мама.
Уже через минуту с орденской книжкой в руках отец мчал к сельскому клубу.
9 Мая 1967 года именно он открывал памятник воинам — землякам, погибшим в боях за Родину.
Мой отец был великолепным гармонистом. Выходил на улицу, садился на лавочку и начинал свои переборы. Я, усаживаясь рядом, всегда просила: «Папка, сыграй „Напрасно старушка ждёт сына домой“. Он никогда не отказывал единственной „дочечке“. Но, пропев слова „Ей скажут, она зарыдает“, замолкал, скрипел зубами, отворачивал от меня лицо.
Теперь я понимаю: он плакал… молча…
Папка умер 5 апреля 1969 года, прожив всего лишь 49 лет.
Примечание. Своему отцу гвардии лейтенанту командиру взвода 148 ОИТП танкистов-тральщиков и его однополчанам я посвятила вторую книгу трилогии „Между жизнью и честью“. Над ней я работала не один год, собрала множество документов, получила документы и даже фото, где он изображён в начале своей службы в 1940 году из ЦАМО. Но… Даже не имея этого множества, военные дороги отца можно охарактеризовать одним словом „СМЕРТНИК“. Он дважды смертник: не единожды бывал в войсках прорыва, находясь в Резерве Ставки ГК; когда делал проходы в минных полях для живой силы и вооружения КА. Будучи механиком-водителем Т-34, мой отец прошёл все Ржевские земли, пролил там свою кровь.