Вот мой вердикт: мать — это жертвенность, это безмерная любовь…

Зима стояла суровая. Лютовали морозы. Лютовал и враг.

«Нам, — рассказывал папа, — привыкшим к русским зимам, приходилось нелегко. Бывали случаи обморожения. А немцы в такие морозы боялись высунуть нос, укрывали голову, чем только могли, даже женские рейтузы использовали. Обматывали ими уши, шею, спасаясь от холода. Сама природа помогала бороться с фашистами».

Моего отца и его друга Сычёва Александра в эту морозную пору премировали отпуском на сутки. До дома далеко, поэтому решили два друга отдохнуть — отправиться в лес на охоту.

— Слишком не увлекайтесь прогулкой, с лесом шутки плохи, — серьёзно сказал командир.

— Молодые лейтенанты понимали: с южной и западной сторон в ближайших деревнях находились немцы.

— Идти на лыжах было тяжеловато, а петлять по лесу и того хуже…

— Зимний день короткий. Вот и солнце красным заревом стало приближаться к горизонту. Пора возвращаться в часть.

— Плохие мы с тобой охотники, — уныло заметил Александр. — Лучше бы отлежались да отоспались перед наступлением.

— От таких морозов вся дичь околела. У самого стынет кровь, — проговорил отец, еле двигая челюстями. — Давай-ка, за той просекой срежем, а то скоро стемнеет.

Ускорили шаг. На просеке пришлось наклонять голову ниже: ветер жёг лицо. А вот и берёзняк вперемежку с молодыми соснами. Решили устроить пятиминутный перекур. Осмотрелись. Оба замерли, уставившись в одну точку: под небольшой пушистой сосенкой, среди белого и зелёного, отчётливо вырисовывался женский силуэт. Из-под лёгкого цветастого платка развевались чёрные пряди волос. Молча приблизились. Женщина, одетая в коричневую вязаную кофту, держала в руках свёрнутый полушубок. Показалось, даже ветер стих от такой картины. Попытались разжать руки, вытащить ношу, но не тут — то было, мёртвая женщина крепко держала свёрток. Решили доставить в часть «заледенелую находку».

Первым встречал командира Вася, механик — золотые руки. Бежал по сугробам, чтобы помочь и кричал: «Дичи поедим и фашистам поддадим. Лосяти…». Не договорил, остановился, затем быстро подбежал, снял свою душегрейку и накрыл ею женщину.

Тепло не помогло ей. А вот «свёрток» ожил… Ценой жизни своей матери.

По всему было видно, что это еврейка. Конечно же, она спасала не себя. Какая мать думает о себе в грозную минуту!

«Как же она осилила такой путь в лютый мороз?» — вздыхали одни.

«Бедолага, не хватило силёнок дотопать», — шептали другие…

— Она и сама не знала точного расположения наших частей. Видимо, слухи ходили в деревнях, — говорил папа тихо. — Расстояние не маленькое было. Да, досталось в войну и мужчинам, и женщинам.