Я видел Долгушина на сцене раза три-четыре в «Жизели», когда учился в Тбилисском училище. Он был уже зрелым артистом, с очень красивой фигурой, и еще, что меня, ребенка, поразило, делал в вариации Альберта entrechats six. А исполнять эти сложнейшие «заноски», когда в воздухе за один подъем положение ног меняется шесть раз, не каждый может.

Готовя эту партию, я как-то заикнулся при Улановой про entrechat six. «Коленька, на кладбище никто не прыгает как кузнечик», – сказала, как отрезала, она. Репетируя с Фадеечевым, я вновь заговорил об entrechat six: «Николай Борисович, про меня «обоСреватели» в газете пишут, что я их не делаю, потому что у меня техники не хватает». – «Ну, если ты, Коко, хочешь глупо выглядеть, то иди и делай свои entrechats six». – «Вы разрешите?» – «Нет».

В год, когда я номинировался на «Золотую маску», Долгушин входил в жюри, пришел на нашу «Жизель» в Большой театр. После вручения наград Никита Александрович подошел ко мне прямо на сцене и предложил станцевать Дезире в его «Спящей красавице». Так и познакомились.

Мы выступали в Любляне и в Пуле. Недалеко оттуда, в окрестностях Порича, находится деревушка Висинада. В ней некогда родилась знаменитая танцовщица середины XIX века, первая исполнительница Жизели – Карлотта Гризи. Сейчас это Хорватия, раньше территория принадлежала Италии. Мы с Долгушиным специально ездили туда, посмотрели на дом, где Гризи родилась. Он сохранился. Внешне – ничего особенного, дом как дом, но само место очень живописное.

Никита Александрович был очень интересным, эрудированным человеком, замечательным рассказчиком. После этих гастролей он ко мне очень проникся, приезжая в Москву, всегда звонил, бывал в гостях в моей коммунальной квартире. Он, эстет, наверное, был потрясен обстановочкой заслуженного артиста – четырнадцать квадратных метров, заваленные книгами, кассетами, и кровать на все оставшееся пространство.

Долгушин обычно приходил с бутылкой хорошего вина и с какими-то подарками, мы много говорили о балете и нашей профессии. Он считается одним из лучших исполнителей «Легенды о любви», тем приятнее было услышать, что мой Ферхад ему очень понравился. Я тогда не знал историю отношений Никиты Александровича с Кировским театром. К. М. Сергеев, руководивший труппой, Долгушина не переносил, ревновал к его молодости и таланту. И не его одного, Григорович в том же ряду находился.

В Театре оперы и балета им. С. М. Кирова тогда такие бои шли, трудно себе сегодня представить. Недавно в закромах нашего музея в Академии обнаружилась убийственная статья из газеты «Известия» за 1962 год против К. М. Сергеева, подписанная народными артистками СССР: И. Колпаковой, А. Осипенко, А. Шелест, Н. Кургапкиной, О. Моисеевой, Н. Петровой, А. Сизовой. Как в 1937 году, было устроено судилище над Вагановой, так в 1970-е годы состоялось судилище над Сергеевым. Я спросил о том у И. А. Колпаковой, у нее сохранилась магнитофонная запись этого собрания.