Я тогда не очень понимал, что восстановление старинных балетов по записям, то, на чем Лакотт сделал себе имя, является не чем иным, как рекламным ходом, трюком. По старым записям НИЧЕГО восстановить не возможно. Даже если идеализировать ситуацию и предположить, что автор записи верно зафиксировал мизансцену, число артистов, комбинацию (что просто нереально в XIX – начале XX века), невозможно понять, как при исполнении того или иного движения работал корпус, где и в каком положении руки, голова… И эти вопросы останутся навсегда. И навсегда останутся без ответа.

Другое дело, что Лакотт, как «балетный археолог», в отличие от своих многочисленных, но, к сожалению, мало способных последователей типа С. Вихарева или А. Ратманского, обладал отличным даром хореографической имитации. Я имею в виду романтические балеты первой половины XIX века в стиле Марии Тальони. Но стилистика спектаклей М. Петипа – это совсем другое…

На исполнение роли Аспиччии назначили Н. Грачеву, Н. Ананиашвили, С. Лунькину. На партию Таора: А. Уварова, С. Филина и меня. На первую репетицию пришли все. Сразу стало понятно, что никакое это не восстановление старинной хореографии, – все сочинялось заново. Через день все исполнители партий Аспиччии и Таора уехали на гастроли, и две, самые сложные постановочные недели в зале работали только мы с Лунькиной.

Репетиции длились три часа утром и три часа вечером, каждый день, несмотря на тот репертуар в театре, который мы параллельно танцевали. Лакотт сочинял огромный спектакль в 3-х актах, с прологом и эпилогом.

Семёнова – последняя исполнительница всех оригинальных балетов М. Петипа, в том числе и «Дочери фараона», мне рассказывала: «Когда этот спектакль последний раз восстанавливали в 1928 году в Ленинграде на юбилей И. Ф. Кшесинского, его основательно сократили. Балет был очень длинный и очень нудный! Пантомимных сцен в нем было больше, чем танцев. В партию Аспиччии мы с Вагановой добавили, кое-что переставив, вариации из других балетов, в общем, пофантазировали от души…»

Придя в Большой театр, Лакотт тут же обратился к Семёновой, чтобы она ему что-то подсказала. Но французский хореограф не прошел у Марины то самое ОТК. «Да он аферист, – возмутилась она, – не хочу я ему ничего показывать!»

Еще до начала репетиций мы с Лакоттом ужинали в гостях у Майниеце, и Виолетта рассказала ему известную историю о том, как артист, исполнявший роль Льва в «Дочери фараона» Петипа, боялся высоты и во время спектакля, прежде чем спрыгнуть вниз со скалы, как всякий православный человек, перекрестился. Лакотт очень смеялся: «Ой, какая интересная история!» Через два дня на пресс-конференции он заявил: «Кшесинская рассказала мне одну очень интересную…» И поведал широкой аудитории ту самую историю, которую слышал из уст Майниеце. Увидев меня, Виолетта засмеялась: «Я никогда не знала, что я – Матильда Кшесинская!»