В первой кулисе в тот вечер сидела Н. А. Кургапкина, ее педагог. Я в гриме Ферхада сижу, тянусь у ног Нинель Александровны. «Что, грузин, позвали для усиления?!» – хихикнула она и опять из-за соображений экономии выключила свой слуховой аппарат. А финальный дуэт в «Мадам Лионелли» заканчивался тем, что героиня Ирмы оставалась на сцене одна, ее возлюбленный уходил. Кургапкина вдруг повернулась ко мне и тихо, а на самом деле на всю сцену и весь зрительный зал Консерватории, акустика там была отменная, произнесла тоном большой трагической актрисы: «Я поняла. Он не СМОГ!» Сотрясаясь от дикого хохота, я упал головой на ее колени, она упала на меня. Так, дуэтом, мы еще долго тряслись, умирая от смеха, не в силах остановиться.

С Кургапкиной связана и другая гениальная история. Нинель Александровна во время спектаклей всегда сидела в Директорской ложе Мариинского театра на месте № 1, оно самое близкое к сцене. Сидела, сложив ручки на бордюре ложи, подбородок на кистях, прямо как горгулья на соборе Парижской Богоматери. Шел балет Баланчина «Драгоценности» – «Рубины». Солировала одна очень способная молодая артистка. Нинель Александровна смотрела, смотрела, потом повернулась к кому-то, кто сидел через шесть человек в противоположном углу ложи, и произнесла, опять же «тихо-тихо», на весь зал гробовым голосом: «Физика феноменальная. Но, к сожалению, не все дома». А в оркестре в этот момент такое невыносимое pianissimo было… Все живое в театре в тот момент просто полегло…

Помню, иду по коридору в Мариинском театре, Кургапкина навстречу: «Здравствуйте, Нинель Александровна!» – «Пр-р-р-ывэт!» Ну, кто сейчас так скажет?! Таких ярких, по-настоящему театральных персонажей, что в Петербурге, что в Москве, остались единицы, если еще остались. В кино их называют «уходящей натурой». Это были не люди, а живые мифы, соль Театра, его слава и гордость. Жан Кокто называл их «священными чудовищами». Какое счастье, что я видел их, знал и работал с ними…

92

Прямо из Петербурга мы группой артистов – И. Зеленский, Ю. Махалина, Ф. Рузиматов, Е. Иванченко, И. Кузнецов, я с Ирмой Ниорадзе во главе – улетели в Лондон, чтобы теперь уже в Royal Albert Hall, на пять с половиной тысяч зрителей, отпраздновать ее юбилей. По дороге выяснилось, что все хотят танцевать вместо меня «Шехеразаду». Ирме было неловко: «Нико, только не обижайся, станцуешь Нарцисса?» «Да мне все равно!» – ответил я, уже предвкушая свои походы по лондонским музеям.

Приехав в Royal Albert Hall, взглянув на сцену, которую хорошо знал, поскольку много на ней танцевал, я отправился осуществлять свою культурную программу. Мне сказали, что после финального номера под аккомпанемент барабанов пойдет «бисовка»: участники вечера исполнят друг за другом свои «коронные» движения.