Но надежды соседствовали с сомнениями и осторожными оценками относительно возможного хода событий на советско-германском фронте. Такие настроения были характерны и для английского общества: «Во всех кругах наблюдается большой скептицизм в отношении эффективности Красной Армии. В военном министерстве считают, что наше сопротивление продлится не более 4–6 недель. В кулуарах парламента у всех на устах один и тот же вопрос: сможет ли Красная Армия противостоять рейхсверу?», – записал Майский в дневнике 27 июня[683]. 1 июля «Чехословацкий центр в Лондоне» разослал всем чехословацким миссиям заграницей директивы, излагавшие отношение чехословацкого правительства к войне Германии с СССР. «Тот факт, – говорилось в документе, – что Советская Россия немецким нападением вовлечена в войну на стороне союзников, является событием чрезвычайной важности. Было бы большой ошибкой питать заранее слишком большие надежды. Силы русской армии точно не известны ни в отношения их вооружения, ни в отношении их морального состояния и способностей их начальников… Так как немецкое военное руководство доказало, что оно овладело техникой современной войны, Россия стоит перед очень трудными задачами. Нужно быть готовым к немецким успехам, возможно даже очень большим и многочисленным… Но это не должно нас толкать к пессимистическим выводам. Кажется, что русский народ понимает, что речь идет о подлинно национальной войне, и поэтому можно ожидать упорного сопротивления». Отмечалось, что Великобритания и США «поддерживают Россию всеми своими средствами, несмотря на предубеждение подавляющего большинства в этих двух странах против коммунизма». Чехословацкое правительство, говорилось в инструкции, «хотя и приняло с удовлетворением вступление в войну России на стороне союзников…, не имеет основания менять свою политику каким бы то ни было образом. Оно остается верным своим демократическим принципам, и все наши симпатии к России не меняют ни в чем нашу точку зрения, которая противоположна ее (России) теперешнему недемократическому режиму»[684].
Ясно было, что грядут перемены в отношении Москвы к чехословацкому вопросу, тем более что Словакия вступила в войну на стороне Германии. Полковник Г. Пика, который с весны 1941 г. находился в СССР с секретной миссией, обсуждая возможности взаимодействия чешской и советской разведок, уже 24 июня предложил советскому руководству план чехословацко-советского сотрудничества в условиях войны[685]. Сообщив в Лондон о направленном им обращении, Пика писал «У меня впечатление, что здесь с признанием спешить не будут, у них другие заботы. Необходимо будет начать переговоры по (этому. –