Москва в изменившихся условиях тоже была заинтересована в налаживании советско-чехословацких отношений, и Пика ошибался, утверждая, что советское руководство не будет тут спешить. Наоборот, оно очень торопилось наверстать упущенное. Политика Советского Союза в отношении малых европейских государств, захваченных гитлеровской Германией, была четко сформулирована 3 июля 1941 г. в телеграмме И. М. Майскому, в которой говорилось: «По вопросу о восстановлении национальных государств Польши, Чехословакии и Югославии Вам следует придерживаться следующей позиции: а) мы стоим за создание независимого Польского государства в границах национальной Польши… вопрос о характере государственного режима Польши советское правительство считает внутренним делом самих поляков; б) мы стоим также за восстановление Чехословацкого и Югославского государств с тем, что и в этих государствах вопрос о характере государственного режима является их внутренним делом»[688]. 4 июля (в пятницу) советский посол пригласил Бенеша на обед, который, по желанию последнего (он находился тогда в своей загородной резиденции), состоялся 8 июля. Почему столь желанная для Бенеша встреча состоялась лишь спустя четыре дня? Можно лишь предположить, что ее отсрочка понадобилась президенту для того, чтобы «провентилировать» вопрос с английскими властями. 8 июля Майский передал Бенешу следующее: «а) политической программой советского правительства является самостоятельная Чехословакия с чехословацким национальным правительством; б) само собой разумеется, что советское правительство не хочет вмешиваться во внутренние дела Чехословакии и что вопрос о внутреннем режиме и структуре чехословацкий народ решит сам; в) если чехословацкое правительство желает направить в Москву своего посланника, советское правительство с радостью его примет; г) советское правительство готово оказать помощь в организации чехословацкой воинской части в России»[689]. Бенеш с искренней радостью принял это предложение. Он был рад и потому, что, несомненно, знал о готовившемся в ближайшие дни заключении советско-английского соглашения о сотрудничестве в войне против гитлеровской Германии. Оно было подписано 12 июля. Именно в этот день Бенеш изложил Смутному свои взгляды на роль Советского Союза в послевоенный период. Для нас, подчеркнул президент, имеет решающее значение, победит или потерпит поражение Россия в этой войне. Германия, по его мнению, будет разрушена, Англия и Франция не будут играть в Европе ведущую роль, а в Восточной и Центральной Европе решающую роль станет играть Россия. «Для нас такое положение чрезвычайно важно, поскольку от него будет зависеть все будущее, безопасность республики», – заметил президент. При этом, как он полагал, русские «сблизятся с Европой, а после войны никто даже и не вспомнит о большевизме»[690]. Но тут, несмотря на всю свою политическую прозорливость, которой он очень гордился, Бенеш ошибался.