Между страданиями своего времени. Была весна 1957 года. Поэт Я. А. Хелемский вышел из своего дома (улица Черняховского, 4) и нос к носу столкнулся с H. A. Заболоцким. Отношения их не были близкими, но знали друг друга по писательскому клубу, по случайным встречам в издательствах. Неизменно здоровались, Яков Айзикович – почтительно, Николай Алексеевич – со сдержанной благожелательностью.
Между страданиями своего времени.Заболоцкий вышел из писательской поликлиники. Поэтому спросил коллегу:
– Тоже ходили к эскулапам?
– Нет, я здесь живу, – ответил Хелемский и деликатно осведомился: – Надеюсь, вы посещали врача по незначительному поводу?
Николай Алексеевич улыбнулся:
– Повод значительный, но не огорчительный.
Затем пояснил:
– Возможно, состоится одна поездка. Требуется разрешение медиков. Я боялся, что не дадут. Представьте себе, дали!
Уточнять, какая именно поездка предстоит, не стал, боясь сглазить.
Поэты перешли Ленинградский проспект и направились к трамвайной остановке. Была середина дня. Поэтому подошедший вагон оказался полупустым. Вошли и сели друг против друга.
От метро «Аэропорт» трамвай шёл к Беговой улице. Шёл неспешно, делая частые остановки и позванивая.
– Люблю, знаете ли, пользоваться трамваем, – возобновил разговор Заболоцкий. – Что-то в этом способе передвижения есть приятное, старомодное, даже уютное.
Николай Алексеевич был уже сильно болен. Чувствовал, что жить осталось немного, и, конечно, его одолевали воспоминания, тянуло к прошлому и в бытовых мелочах, и в поэзии:
…Попутчик Заболоцкого был скромен, стеснителен. Поэтому разговор вёл Николай Алексеевич. Выяснилось, что Яков Айзикович едет на Беговую к редактору поэтического сборника, в котором участвует как переводчик. Заговорили об этом нелёгком искусстве.
– Переводить, – полагал Заболоцкий, – надо в меру. Работа над переложениями совершенствует уровень версификации, оттачивает стихотворную технику. Но постоянный пересказ чужих мыслей и метафор может приучить к лености собственный ум, собственную фантазию.
Заявление маститого поэта, на счету которого был перевод не одной тысячи иноязычных строк, смутило его собеседника. Хелемский хотел возразить, сославшись на опыт самого Николая Алексеевича, но почувствовал, что тот уже отключился от разговора, предавшись своим мыслям.
Мелодично позванивая, трамвай остановился в конце (а вернее – в начале, так как нумерация домов идёт к Ленинградскому шоссе) Беговой улицы. Попутчики вышли из вагона. Заболоцкий, очнувшись от своих мыслей, улыбнулся и, прощаясь с Яковом Айзиковичем, доверительно, почти шёпотом, произнёс: