Шпет начинает с интерпретации понятия «философия»[894]. Оно может быть истолковано как специфический образ жизни, предполагающий мудрость, «учение которой – в том, как надо жить»[895], «Мудрость есть переживание морального порядка и потому – некоторая “добродетель”». Есть и иное истолкование философии. Она может пониматься как знание о жизни и ее условиях, но у каждого своя жизнь, и чтобы возвыситься до общего знания, необходимо абстрагироваться от нее (так возникает метафизика как система мировоззрения). Но есть и еще одно истолкование понятия «философия», которое Шпет находит у Декарта: «…философия обозначает занятие мудростью и… под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего, что может познать человек»[896]. Именно «совершенное знание», подчеркивает Шпет, софия, как мастерство познания, «познание для познания», «страсть к познанию» – это и есть философия как чистое знание, как строгая наука. Причем мудрость, мировоззрение и знание как типы философии не умирают, их можно обнаружить в каждой исторической эпохе.

Потому он и цитирует далее статью У. Джеймса, чтобы показать, что в каждой эпохе существовал особый тип людей, которые хотели жить в мысли. «Всякое поколение дает некоторое число индивидов, исключительно занимающихся теорией. Такие люди находят предмет для Загадки и удивления там, где другие этого не видят. Их воображение изобретает объяснения и комбинирует их. Они накопляют науку своего времени, высказывают пророчества и предостережения, как люди “мудрые”»[897].

Это рассуждение вполне соотносится также с его идеей смены типов интеллигенции, которая стала философско-историческим фундаментом его книги «Очерк развития русской философии» (о них пойдет речь далее). Действительно, Шпет работал над «Очерком» в 1921–1922 годах. В тот момент, когда он делал доклад в ИНФ, первая часть «Очерка» находилась в издательстве. В день выступления 20 октября 1922 года Шпет писал издателю Ф. И. Витязеву-Седенко письмо (датировано 17 августа 1922 года), в котором обсуждал Предисловие. По идейной направленности оно перекликается с докладом: «Я, действительно, сторонник философии как знания, а не как морали, не как проповеди, не как мировоззрения. Я полагаю, что философия как знание есть высшая историческая и диалектическая ступень философии, но этим не отрицаю, а, напротив, утверждаю наличность предварительной истории, в течение которой философия становится в знание»[898]. Примечательно, что во второй части «Очерка» он собирался проанализировать полемику народников и марксистов и также подробно осветить идеи сборника «Очерки реалистического мировоззрения» как ответ авторам сборника «Проблемы идеализма». Отдельной строкой в этом перечне имен стояла фамилия Богданова.