Эти первые, кажется, слова, обращенные к будущей жене, хорошо запомнились и стали одной из любимых в семье «хохм».

Одно время Богданов и Базаров вместе снимали жилье у некой женщины – простоватой, в сущности доброй, но очень чинной. Друзья любили веселиться и дурачиться. Из их комнаты то и дело доносились шум, громкий смех, нелепые возгласы и всевозможные странные звуки. Хозяйка заглядывала в дверь и пробовала их урезонивать:

– Молодые люди! Позволительно ли так себя вести? Что о вас подумают?

Тогда один из квартирантов, показывая на своего соседа, произносил торжественно и серьезно:

– Поймите же: мы с ним – великие люди! Поэтому нам все можно!

На этой фразе хозяйка полностью теряла самообладание и начинала с негодованием выкрикивать:

– Кто-о?! Вы-то?! Да какие вы великие люди?! Кто вас в порядочный дом впустит? Что вы такое о себе возомнили?

Ответом ей становился взрыв дикого хохота с новым потоком шуток.

Богданов не только пропагандировал в «Красной звезде» множественность параллельных любовных отношений, но и сам ее практиковал. Вторая его жена (и в дальнейшем мать сына), Анфуса Ивановна Смирнова бежала из родительского дома близ Барнаула, связав себя с революционной борьбой и с Богдановым.

Ревнивая Наталья Богдановна поставила условие: если будет вторая жена, она должна жить в другом городе. Партийное подполье и эмиграция способствовали кочевой жизни, облегчавшей выполнение этого условия. До смены власти в России Анфуса Ивановна не дожила, умерла от туберкулеза.

Условие, поставленное мужу Натальей Богдановной, было связано с тем, что сама она не могла иметь детей.

Однажды скрывавшиеся от полиции Богданов и Наталья Корсак заметили шпика, бродившего вокруг дома, где они занимали квартиру. Целый вечер супруги спорили, как с ним поступить. Наталья Корсак предлагала облить его кислотой. Богданов отговорил ее и нашел какое-то решение, не предполагавшее жестокости. (Оценивая этот эпизод, необходимо понимать, что обнаружение могло повлечь за собой для подпольщиков казнь или долгое, подчас смертоносное заключение.)

Богданов очень отрицательно отзывался о мещанах (в старом социальном, но одновременно уже и в новом этическом смысле), об узости их кругозора, замкнутости внимания на быте, безразличии к общественно-политическим бурям. Порой, однако, ему доводилось у них укрываться. Не желая знать никаких подробностей о делах своего постояльца и излишне сообщничать с ним, они все-таки показывали себя вполне надежными в плане (не)общения с полицией.

Богданов с насмешливым скептицизмом отзывался о характере начитанности Ленина. Припоминал свои непосредственные наблюдения над тем, как Владимир Ильич читал или, скорее, работал с книгами – набирал себе огромную их стопку на день и торопливо просматривал, преимущественно отыскивая подходящие ему цитаты, зачастую не только не долистывая до конца, но не успевая ухватить даже общий смысл и идею автора.