277-я дивизия по своему составу была похожа на 262-ю. Офицеры на треть, унтер-офицеры наполовину, а рядовой состав на две трети состояли из австрийцев. Высокий процент составляли молодые запасники и люди, которые еще не побывали на фронте. Выбор этой живописной местности, между городком Лёкат к северу от Перпиньяна и Сетом к югу от Монпелье, был явно неудачный, чтобы здесь можно было воспитывать мужественных бойцов. Здесь на побережье Средиземного моря было жарко, повсюду раскинулись виноградники, и повсюду можно было выпить вина. Везде было много прекрасных девушек. Количество гражданских лиц превышало число солдат раз в десять. Узкий участок берега протяженностью всего в 80 км с трудом давал возможность для подготовки всего одного взвода. Один из четырех командиров полка приветствовал меня: «Наш новый получил Рыцарский крест, поэтому нам не стоит особо напрягаться». Яркая характеристика нашего положения в ожидании высадки противника и предстоявших тяжелых боев!

Дивизии были приданы два «восточных» батальона. В них было равное количество офицеров и унтер-офицеров – немцев и русских. Рядовой состав был в основном из русских. Несмотря на это усиление, состав всех семи батальонов дивизии был явно неполным. Тяжелое оружие пехоты получали лишь единичные бойцы, оно поступало только в пулеметные и стрелковые роты. Самые неудобные позиции были у артиллеристов, где две батареи должны были вести огонь из одной точки на побережье. Еще хуже было то, что полковые артиллеристы совсем не умели стрелять. При первом посещении передового наблюдательного пункта, расположенного на высоком скалистом берегу, я отдал приказ поразить цель, указав ее на плане местности. Лейтенант пришел в ужас. Этого от него никогда не требовали. Прошло минут двадцать, прежде чем раздался выстрел. Снаряд лег на расстоянии одного километра от цели. Следующий выстрел был немногим лучше. С этим нужно было покончить.

Я написал в свой бывший 129-й полк, чтобы при помощи хитрой уловки заполучить от них правила ведения стрельбы, дававшие им возможность попадать в цель, и всего прочего в этом роде. Сомнительной поддержкой был полк береговой артиллерии, который выделили на весь участок обороны дивизии, не передав его в мое подчинение. Это должно было произойти только после высадки противника. До этого он оставался под командованием военно-морских сил. Орудия располагались в незамаскированных бетонных бункерах и на открытой огневой позиции на скалах, чтобы прямой наводкой обстреливать вражеские корабли или противостоять десанту. Все это имело значение лишь для флота, здесь на суше это не годилось. Я осмотрел один такой бункер: под мощным перекрытием стояло трофейное сербское орудие 122-санти-метрового калибра, рядом были сложены двадцать пять снарядов. Это было все, что имелось в запасе. На моем участке стояли также учебные батареи школы береговой артиллерии армии резерва. На ней имелись 17-сантиметровые немецкие снаряды, и она была размещена в бункере и замаскирована. Кроме этого была еще зенитная батарея, которая подчинялась не только командованию кригсмарине (ВМС), но и люфтваффе и, наконец, командованию сухопутной армии. Более гротескной сверхорганизации трудно было представить! В дивизии было (не считая «восточных» батальонов) около 15 тысяч человек. К тому же небольшой истребительно-противотанковый батальон из трех рот, который имелся по штабу в каждой пехотной дивизии, был сокращен до одной роты. Вместо того чтобы придать каждой дивизии батальон штурмовых орудий, ослаблялась противотанковая оборона.