Настроение было не лучшим. Первый офицер вернулся из поездки в штаб люфтваффе, где он слышал от командующего 2-м авиакорпусом генерала Бюловиуса, что нужно быть готовым к численному превосходству противника в авиации; мы же сможем противопоставить им лишь небольшое число машин.

Русские из обоих «восточных» батальонов были мастерами в маскировке своих позиций. Когда я поднял по тревоге одну роту, она в кратчайший срок вплоть до последнего человека была приведена в боевое положение. Они уверенно поражали цель из своего легкого оружия. Их дисциплинированности могли угрожать только алкоголь и женщины.

Один русский генерал из РОА, одетый в немецкую генеральскую форму, призывал своих соотечественников вести себя достойно не только в боевой обстановке.

Гитлер все еще был под впечатлением успеха 1941 – 1942 гг., когда защитники окруженного Холма держали оборону в течение нескольких месяцев. Теперь, в совсем иной обстановке, новоявленный «Холм» представлял собой ряд укрепленных позиций, которые должны были остановить наступление противника или рассечь атакующие подразделения. Командование корпуса отдало приказ создать подобные «укрепрайоны» в Нарбоне, Безье и Каркасоне. С комендантом гарнизона Нарбона я обсуждал вопросы обороны города, возведения долговременных оборонительных сооружений. В Безье энергичный командир полевого запасного батальона капитан Штефан намеревался взорвать небольшие дома, расположенные на окраине города перед старым замком. Я отклонил его предложение. Все преимущества от этого были несоизмеримы с потерями жителей от разрушения своих домов.

Вскоре 277-я дивизия, несмотря на мои возражения, перешла в подчинение «коменданта укрепрайона» Каркасона, которым был начальник ее службы снабжения. Скорее это было в компетенции корпуса. Он находился в Капандю в непосредственной близости, в то время как Нарбон был отдален на расстояние 50 км. Я мог с чистой совестью осмотреть величественную крепость XIII в. Затем я направился к коменданту. Не получив на то моего разрешения, глупый майор приказал срубить платаны, росшие на прекрасной рыночной площади Каркасона; он якобы хотел освободить сектор обстрела, вместо того чтобы поставить заграждения на подступах к городу.

В Нарбоне в отеле меня дважды в вечернее время посетил французский префект. У него были опасения в отношении не доверявших ему горожан, и он хотел узнать более подробно, как будет проходить эвакуация в случае вторжения неприятеля. Я успокоил его, рассказав о наших намерениях. Мы общались через переводчика. Воодушевившись, он сразу понял немецкую речь, я – его французский. Это были радостные встречи.