На окраинах развернуты артиллерийские батареи. Война вошла в город. Бульвары и сады изрыты щелями-укрытиями. Витрины магазинов защищены деревянными щитами.

У входа в дома – ящики с песком и бочки с водой. Плакаты на улицах зовут: «Ленинградцы, учитесь гасить зажигательные бомбы». Закрашен золотой купол Исаакия. Не блестит шпиль Адмиралтейства. Могучий всадник укрыт деревянным колпаком. Кони на Аничковом мосту убраны. Это гуманно. Мы всегда любили свой город. Любили, как любят воздух, которым дышат. Любовь эта так естественна, что мы не замечали ее, как не замечали биения собственного сердца. Но когда сердце ранят, по силе боли узнаешь глубину любви. Как рана, зияет дыра в прекрасном здании Кировского театра. Сколько памятных вечеров провел здесь каждый ленинградец. Сбитая снарядом, висит крыша на здании школы, которую совсем недавно город подарил детям. Разрушен красавец Дворец пионеров, привлекавший под свои своды тысячи юных ленинградцев. Кровь алеет на снегу улицы, зовет к мщению. Этой кровью теперь освящена наша любовь к городу.

Жизнь наша, счастье наше слиты с городом. Он плоть наша, мы душа его, в его школах мы учились. На его заводах мы работали. В парках его мы отдыхали. На его набережных в белые ночи мы шептали слова любви…

Эта холодная ноябрьская ночь, тишина и покой которой ежеминутно может взорваться сигналами воздушной тревоги, разрывом снаряда, ночь, полная напряженного труда и воинской настороженности. В первый раз за 24 [года] мы не выйдем, как всегда, на площадь Урицкого, не понесем свои знамена по ликующим улицам. Суровая ясность праздника не уменьшит его величия.

Мы обещали, что не опозорим чести Ленинграда, его не запятнаем слабостью.

Будет холодно – перетерпим.

Будет голодно – туже затянем ремни.

Будет трудно – выдержим.

Выдержим – победим.

14/XI-1941 года

21 час. Только успел сесть за стол, взять перо, как слышу и чувствую, что не так далеко разорвалась фугасная бомба, т. к. под ногами загулял пол. Несколько минут раньше, 35-40 минут тому назад, была сброшена одна-другая (правда, небольшого калибра), я уже по характеру встряски и гула научился определять приблизительно вес, значительно ближе, т. к. заходил не только пол, но и почувствовалось, как «заволновалась» земля. За последние дни налеты изменились и по количеству, и по качеству. Летать стали чаще и бомб бросают больше. Усилился артобстрел, от которого более всего жертв, т. к. снаряды появляются неожиданно. Я думаю, что от артиллерийского обстрела в Ленинграде пострадали уже несколько тысяч человек. Вот вам пример. Позавчера около трех часов отправился я по делам в управление. Вместо трамвая номер 24 решил поехать на номере 5, и, как оказалось, правильно поступил. Около моста Лейтенанта Шмидта в вагон маршрута № 24 (того самого, на котором я должен был ехать) попал снаряд. Было много жертв. Я в это время находился на 1-й линии. Трамваи стояли. ‹…› К месту происшествия примчались санитары с носилками на нескольких машинах. Я не пошел смотреть, избегая неприятности от последующих снарядов, которые вскоре были брошены немцами. Если учесть, что жертв от этого снаряда в среднем было около 2030 чел. и что по городу за все время сброшено не менее 4000–5000 снарядов, то это значит, что убитых и раненых от снарядов будет приблизительно 80–100 тысяч человек[49]. И это не будет преувеличением, т. к. очень многие снаряды попадали в скопления людей (очереди у магазинов, пивных и табачных ларьков, цеха заводов, остановки трамваев и т. д.). Официально известно, например, что в Володарском районе месяц тому назад одним артиллерийским снарядом было убито и ранено около полусотни человек. Я уже не говорю о фугасно-осколочных бомбах, от которых ежедневно гибнут сотни людей. Вчера около 2 часов ночи была объявлена воздушная тревога. Я поднялся на вышку и наблюдал общую картину происходящего. Одиночный самолет пролетел в направлении от пр. К. Либкнехта[50] к площади Труда в течение 10-15 сек. Сбросил семь фугасных бомб примерно 75 кг. Одна из них угодила в Неву. От этих бомб было много жертв. В последние дни во время тревоги штаб местной противовоздушной обороны (вот раздался сигнал отбоя воздушной тревоги – 21 час. 30 мин., приятная музыка) стал призывать население прятаться в щели и др. укрытия. Но удивительный наш народ и особенно, видимо, ленинградцы, в том числе я сам.