Люди, пережившие в Петрограде 1918–1920 годы, утверждают, что тогда было проще. Если по карточкам нет, то по спекулятивной цене всегда можно достать или выехать за город и за вещички выменять продукты у местного населения. Теперь выехать некуда – город окружен, и спекулировать нельзя, да и нечем. Народ изнурен, голоден и поэтому столько внезапных смертей. Мне самому довелось видеть на улицах замерзшие трупы людей, не смогших добраться до жилья. К голоду прибавился холод, который, как известно, требует дополнительного питания для поддержания температуры в теле. ‹…›

Артиллерийский обстрел продолжается с неослабевающей силой. Что хорошо, так это отсутствие воздушных тревог и этих неприятных звуков сирены, так неприятно раздражающих ушные раковины. Начиная с 1 декабря немцы не налетают на Ленинград. Очевидно, это объясняется, во-первых, тем, что авиация их брошена под Москву в связи с неудачами там и на Тихвинское направление, где немцы также терпят поражение. Как народ жаждет скорого прорыва блокады. Хочется просто досыта поесть настоящего хлеба с солью, и тогда можно опять вооружиться терпением на новые лишения. Но это, как видно, еще нескоро, т. к. блокад не прорвана – это раз, после прорыва надо отогнать немцев подальше, чтобы не могли мешать потоку грузов на Ленинград – это два, и три – это то, что потребуется известное восстановление разрушенных железнодорожных путей. Я лично, например, считаю, что если удастся организовать доставку питания населению Ленинграда к 1 февраля 1942 года, это будет очень хорошо. Доставка и сейчас имеет (на машинах через Новую Ладогу). Но что это для Ленинграда – все равно что мертвому припарка.

Слободняк, как я об этом писал Таме, все же вылетел. Но вылетел одновременно и из рядов ВКП(б), т. к. уехал без разрешения райкома, как дезертир. И если РК осуществит и дальше свои намерения по отношению к Слободняку, передаст его в руки Военного трибунала, а для этого имеются основания, то ему несдобровать. Если выйдет сухим, то он неуязвим. Но я в это не верю.

Быть ему битым, и крепко, да и следует. Следует еще и потому, что он наглым образом взял паспорта у трех работников завода, которые должны были лететь, но отказались, и по этим паспортам посадил на самолет незаконно трех своих знакомых или родственников. Паспорта улетели вместе с ними.

Этот мерзопакостный поступок помешал и моему передвижению на восток. Секретарь РК Кассиров, отказывая мне в вылете, ссылался на гнусный поступок Слободняка, который подорвал престиж партийной организации завода. Мне много пришлось пережить неприятностей, прежде чем добиться его согласия с помощью Жоржика. И самая большая неприятность была в том, что он меня обвинил в трусости, «пугал» фронтом.