Понемногу два реформистских движения, северное и южное, превращались в идеологических противников. Раскол был вызван различиями не только в богословских взглядах, но также культурными и психологическими. Историк Диармайд Маккаллоу точно указал природу этих расхождений. Мартин Лютер пережил духовный кризис, из которого вышел убежденным, что его спасение – в руках одного лишь Господа и что между Богом и его душой никто не вправе стать; подобный принцип «позволил ему бросить вызов Церкви, по его мнению наделенной светской властью порабощать и подчинять себе». В 1522 году баскский рыцарь по имени Иньиго Лойола (впоследствии он латинизировал свое имя и нарек себя Игнатием) пережил «сходный духовный кризис», но итогом этой внутренней борьбы стал разработанный им религиозный вариант рыцарского кодекса поведения. В 1537 году он и его единомышленники объявили себя Обществом Иисуса, или, как вскоре стали их называть, иезуитами, и передали себя в полную власть папы[1396].

Возможно, в сороковые годы Микеланджело ощущал близость к иезуитам. Не подлежит сомнению, что Виттория Колонна просила Лойолу прочитать проповедь в монастыре Святой Анны, где она жила в ту пору, и вступиться за ее любимого проповедника Бернардино Окино, перешедшего на сторону протестантов. Лойола также консультировал ее брата Асканио и невестку по вопросам семьи и брака. Как мы уже видели, друг Микеланджело Латтанцио Толомеи и кардинал Контарини выполняли духовные упражнения по заветам Лойолы[1397].

Как это было у него в обычае, мастер внес в движение Лойолы вклад, создав архитектурное сооружение. 6 октября 1554 года он спустился в глубокую яму, вырытую в центре Рима, и заложил камень в основание новой церкви иезуитов, Иль Джезу. «Ответственность за работы берет на себя самый знаменитый из здешних зодчих, Микеланджело», – писал Лойола. Он добавлял, что Микеланджело согласился возвести церковь «из одного лишь благочестия», не требуя оплаты. Неясно, спроектировал ли он здание, поскольку все, что дошло до нас, – это заметки Микеланджело по поводу плана другого зодчего, но если он и подготовил проект, то, как и многое другое, не сумел его воплотить[1398].

Микеланджело, спиритуалы и Поул пытались преодолеть ширящийся раскол. С одной стороны, они в значительной мере разделяли богословские взгляды более умеренных реформаторов. С другой – они, как Лойола, инстинктивно хранили верность папе и Церкви. Не много найдется людей, которые могли бы, подобно Микеланджело, на протяжении почти полувека с близкого расстояния, во всех подробностях, наблюдать слабости, недостатки и причуды целого ряда понтификов. Однако он по-прежнему служил папе и посвятил себя созданию величайшего зримого символа папской власти – собора Святого Петра.