Когда подошла моя очередь, я вышел к микрофону:

– Сударыни и судари! Я сейчас поведаю вам такое о Людмиле Георгиевне, чего она сама про себя и не знает…

Закончив свой рассказ, я обратился к юбилярше:

– Люся, если можешь, пой еще громче – может, всей России станет легче в ее болях!..

Зыкина не стала дожидаться, когда я подойду к ее креслу, а поднялась сама и бросилась ко мне через всю сцену. Царица русской песни, красавица в парчовом наряде бежала ко мне почти как девочка… Обняла, поцеловала…

Я так и не спросил ее – знала ли она о той истории? Ведь свидетелями необычной операции было столько людей…

А может, услышала ее впервые от меня?..

Невоплощенный сюжет

Невоплощенный сюжет

Наверное, следовало бы закончить книгу на предыдущей главе. Но меня не оставляла мысль, что последней точкой в личных воспоминаниях, в рассказе о своей судьбе, неотделимой от судьбы моей страны, моего народа, должно стать нечто, не относящееся только ко мне. Мне хотелось завершить книгу историей о необычной судьбе одного из представителей нашего народа. Точнее – представительниц…

Ведь ее судьба – это та же «судьба по-русски». Хотя я и не присутствую в той истории, которую хочу рассказать, я решил поместить ее в книге. И не просто поместить, а подчеркнуть, что этот сюжет – как бы мини-книга в объемной книге – достоин самостоятельной литературной или экранной судьбы. Потому что это – из нашей общей со страной, общей с народом жизни.

Я решил поместить эту историю в своей книге еще и потому, что желание воплотить все это в фильме долго оставалось невыполнимым. Вот уже более полувека мучаюсь: как дать прекрасной, на мой взгляд, любви экранную жизнь?.. Скольких авторов я соблазнял, чтобы превратить этот материал в сценарий!.. И в ответ – «нет» и «нет»… А те, кто был пооткровеннее, говорили: «Знаешь, старик, забудь, выброси из головы эту дурь! Непроходимо… Никто не пропустит!»

Действительно, было немыслимо представить на экране советского офицера высокого ранга, генерала, подлецом, а его жену, еврейку, – героиней. Конечно, впрямую такого никто бы не запретил, но негласный запрет на подобного рода темы, пусть и взятые из жизни, был…

А мне так хотелось показать силу человеческого характера, силу любви моей героини, масштаб ее личности, безмерность ее терпения, щедрость ее души, материнскую самоотверженность…

Кто, когда, при каких обстоятельствах рассказал мне эту подлинную историю, сейчас не имеет значения. Да и насколько поведанное достоверно в деталях, тоже, думаю, не столь важно. Эта история в устных рассказах была довольно распространена вскоре после окончания войны. И хотя каждый рассказчик наверняка клялся: «За что купил, за то и продаю», не верю, чтобы он не соблазнился хоть немного приукрасить сюжет, и без того достойный настоящего романа. А уж для кино этот сюжет – бесспорно, клад…